Королевство Бахрейн. Лики истории - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Сенченко cтр.№ 66

Для Англии данный договор имел большое значение. Особенно в свете англо-французского соперничества за верховенство в «восточных водах» и вторжения Наполеона в Египет (лето 1798 г.), откуда он намеревался предпринять поход в Индию. Имея в виду создать в Южной Аравии плацдарма для броска на Индию, он пытался войти в отношения с султаном Маската и с правителем княжества Умм-эль-Кайвайн (ОАЭ).

Автором плана колонизации Великобританией зоны Персидского залива можно считать офицера английских колониальных войск в Индии Джона Малькольма (1769–1833), ставшего впоследствии губернатором Бомбея (1827–1830). Этот человек справедливо рассматривается исследователями Аравии как одна из наиболее заметных, после португальца д’Албукерки, фигур, когда-либо появлявшихся на авансцене истории колониализма в данном районе мира. Основные положения «Плана Малькольма» обсуждались на военно-политическом совете при генерал-губернаторе Индии, и получили одобрение центрального британского правительства. Суть их состояла в том, чтобы, добившись абсолютного контроля Англии над районом Персидского залива, превратить его в рынок сбыта исключительно для английских товаров, и, закрепившись в Южной Аравии, сделать ее плацдармом для экспансии Англии в глубь полуострова для его колонизации и установления контроля Британской империи над всей Аравией (22). Практические дела этого человека не оставляют ни малейших сомнений в том, что на своем месте он делал все от него зависевшее, чтобы максимально, насколько можно, укрепить влияния Британской империи и в Аравии, и зоне Персидского залива в целом. Под стать целям «Плана Малькольма» были и предлагавшиеся им тактика действий, и средства для достижения сформулированных им целей; конкретно в Аравии — с упором на разжигание вражды и межплеменной розни среди арабов, на превращение шейхов арабских племен в вассалов Англии.

Информируя Министерство иностранных дел Российской империи о положении дел в Персидском заливе, российские дипломаты отмечали, что «доминирующую роль» там играли англичане. Что касается конкретно Бахрейнского архипелага, то он, по их мнению, был «фактически подконтролен Англии», и находился в сфере компетенции британского политического резидента в Персидском заливе со штаб-квартирой в Бушире (23).

В Лондоне опасались, что «проникновение в Персидский залив Франции, Германии и России» торпедирует далеко идущие планы Англии в Аравии. «Независимость Аравии, — говорил в одном из своих выступлений депутат парламента Дэвид Ллойд Джордж (1863–1945), — всегда являлась основным принципом нашей восточной политики; но для нас это означало, что, будучи независимой, Аравия должна была находиться вне сферы европейских политических интриг и оставаться в орбите английского влияния» (24).

Многое для укрепления престижа и влияния Англии в бассейне Персидского залива и на его Аравийском побережье сделал, по мнению дипломатов Российской империи, полковник Росс, политический резидент Британской империи в данном районе мира. Занимая этот пост более 15 лет (1876–1891), докладывал из Багдада А. Круглов, полковник Росс добился «полного контроля» Англии над Бахрейном и обширными владениями оманского султана в Юго-Восточной Аравии. «Успел до некоторой степени распространить влияние Англии и на центральную часть Аравийского полуострова», и даже смог продвинуть его в Неджд. Установил тесные и доверительные отношения с шейхами арабских племен Аравийского побережья Персидского залива. Насколько значимы были роль и место этого человека в деятельности Англии в зоне Персидского залива можно судить хотя бы по тому, что сами англичане называли его «некоронованным королем Персидского залива» (25).

Есть основания полагать, что именно полковнику Россу принадлежала успешно реализованная Англией на практике идея «договорного захвата» Британией Аравийского побережья Персидского залива. Стремясь подчинить арабов Прибрежной Аравии своему исключительному влиянию, писал в 1899 г. русский консул в Багдаде Алексей Федорович Круглов, англичане в их практических действиях делали акцент на заключение с правителями тамошних княжеств разного рода соглашений и договоров — с упором на трактаты о вечном мире. Шейхи племен, дорожа признанием их Англией как самостоятельных и независимых ни от кого правителей, а также обещанием помощи и поддержки в защите их владений от внешней угрозы, шли взамен этого на принятие обязательств, дававших Англии право вмешиваться в их дела — под предлогом, скажем, борьбы с пиратством и работорговлей. Договоры и соглашения эти, сообщал А. Круглов, как бы обосновывали «законность» патрулирования английской флотилией вод вдоль Аравийского побережья Персидского залива. Предоставляли английским политическим агентам (консулам) возможность посещать, по их усмотрению, любой из пунктов в шейхствах Прибрежной Аравии. Британский политический резидент с резидентурой в Бушире «выступал в глазах шейхов… высшей судебной инстанцией» в разбирательствах их разногласий и споров (26). Такие договоры Англия заключила с шейхами «Пиратского берега» (нынешние ОАЭ) и Катара. В подчиненном Англии положении находились Маскат, Бахрейн и Кувейт. Так Англии удалось создать в Прибрежной Аравии плацдарм для наступления на Центральную и Северную Аравию. Со всем основанием можно констатировать, резюмировал А. Круглов, начавшийся переход Англии в ее деятельности в Персидском заливе от так называемой дипломатии тихого поглощения арабов Аравии к силовому противоборству за удержание их в орбите своего влияния, притом не только с Османской империей, но и с Францией, Германией и Россией.

Полковник Росс оставил свой пост (в виду преклонного возраста), говорится в одном из донесений А. Круглова, во второй половине 1891 г. «Был замещен майором Бенгальского Генерального штаба Тальботом, управлявшим в 1888–1889 гг. английским генеральным консульством в Багдаде».

Уход полковника Росса со своего поста, стал, по мнению А. Круглова, «большой потерей для английского правительства, обязанного сему резиденту упрочением своего влияния и престижа на обоих побережьях Персидского залива и на юге Персии».

Для реализации своих целей в зоне Персидского залива Англия использовала широко разветвленную сеть агентов. «Только штатных представительств, — согласно документам Архива внешней политики Российской империи, — у нее насчитывалось там около двадцати» (27).

В зоне Персидского залива, докладывал (05.04.1899) консул Российской империи в Багдаде надворный советник Алексей Федорович Круглов, — «целый кокон английских политических агентств, гласных и негласных. В Бушире — генеральный консул, он же политический резидент, с обширным штатом помощников; в Маскате — консул; в Шардже и Дубае, на Бахрейне и в Бендер-Аббасе, в Линге и Джаске — официальные агенты; в Мохаммере [Мухаммаре] — вице-консул; в Фао и Катифе, Кувейте и Катаре — негласные агенты». Та же картина — и в Месопотамии. Англичане, по выражению А. Круглова, держали политическую жизнь в Персидском заливе в «стальных британских клещах» и смотрели «на этот край, как на свою собственность, подготавливаясь к его занятию, когда наступит благоприятный момент раздела, считая подобный раздел как бы решенным вопросом» (28).

Безраздельно хозяйничая в регионе, Англия болезненно реагировала на любые проявления активности в нем других государств. Особенно — на сокращение ее дивидендов от торговли и морских перевозок (грузовых и пассажирских) в связи с активизировавшейся деятельностью в зоне Персидского залива в конце XIX — начале XX столетий России, Франции и Германии. Статистические данные внешнеполитического ведомства Англии по данному вопросу наглядно демонстрируют доминирующую тогда роль Британской империи в морских перевозках и морской торговле в зоне Персидского залива. Так, Манама (Бахрейн) в 1911–1912 финансовом году приняла 52 иностранных торговых судна с суммарным тоннажем грузов в 82 561 тонн; 47 из них были английскими (с грузом в 79 181 т.) (29).