Ковен тысячи костей - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Гор cтр.№ 96

Старушка подвела меня к своей скамье. Ту уже заняло несколько смуглых юных девиц – все с бусами из минералов на шее, в нарядных ярко-красных туниках с тесьмой и с живыми гвоздиками в волосах. Они удивленно уставились на меня, но старушку это ничуть не смутило. Толчком усадив меня на скамью, она всучила мне деревянную ступку и повторила:

– La Nina Blanca! Масло!

Я усмехнулась и, пожав плечами, взяла в руки пестик. И когда я стала такой сговорчивой?

«Развитие – это жажда, – твердили Рашель и мама в один голос, когда обе еще были живы. – Хватайся за любое знание, как путник за флягу с водой после долгого странствия. Пробуй, смотри, изучай. Никогда не отворачивайся от нового, иначе отвернешься от возможности стать чем-то большим».

Подсматривая за кропотливой работой мексиканских девушек, отодвинувшихся от меня на другой конец скамьи, я последовала их примеру и принялась разминать травы. Гибискус, миндаль, розмарин, апельсиновый сок и мятное масло. Подобное ведьмы готовили для ритуалов очищения и защиты: чтобы благословить новорожденных или новобрачных. Этим же маслом помечали дверные косяки, детские кроватки и алтари. Судя по тому, какое количество готового масла уже плескалось в двухлитровой бутылке из темного стекла, оно было рассчитано на весь ковен.

«Все нормально, – сообщало новое смс от Тюльпаны, которое мне пришлось открыть масляными руками. Она исправно писала мне каждый час – строго по обговоренному расписанию, чтобы я знала, что Шамплейн еще не сожгли дотла. – У них перерыв. Морган ест вафли, Аврора спит. Любопытный факт: жертвоприношения мужчин для продления молодости не избавляют от старческого храпа».

Почти полчаса я прозанималась со ступкой, а затем, наевшись манго, которое в качестве благодарности всучила мне старушка, двинулась дальше по деревне. Так за несколько часов я успела и покормить овец, и выгравировать несколько медных табличек с ликом Смерти, и даже помочь Исааку с резьбой по дереву. Тот под надзором Адель мастерски управлялся с гигантским дубовым бревном и собственным протезом, превращенным ею в смертоносную пилу.

– Попалась!

В тот момент я сидела на ступеньках чужого крыльца, держа на коленях огромную корзину свежесрезанных цветов и сплетая их воедино. Незадолго до этого метка на моем запястье вспыхнула огненно-оранжевым, а спустя десять минут Коул нашел меня: вскочил на ступеньки, наклонился и клюнул в щеку.

Запрокинув голову, я приветливо улыбнулась ему и ткнулась носом в изгиб его шеи. Коул явно только вышел из душа: над ключицей блестели капли воды, а кудри вились на висках. Несмотря на то что он пробыл на солнце совсем недолго, его щеки и нос уже безбожно разрумянились, почти клюквенные по цвету.

– Чем ты здесь занимаешься?

– Зарабатываю нам на безбедную старость, – ответила я и, отвлекшись от плетения венков, сунула руку в карман юбки, чтобы вынуть оттуда несколько песо.

Коул вскинул брови и смерил монеты, лежащие на моей раскрытой ладони, до неприличия скептическим взглядом.

– Одри! Ты что, украла их?

– Почему сразу украла?! Говорю же, заработала!

– Как?

– Работой, – закатила глаза я, пряча монеты обратно в карман и кивая на венок из георгина, висящий на ручке корзины: – Помогаю готовить свадебную церемонию.

– Ты?.. Помогаешь?..

– Коул!

Он цокнул языком и сел на горячие ступеньки рядом, озадачившись, когда я всучила цветочную корзину ему.

– Присоединяйся. Какая-то сеньора сказала, что нужно сплести тридцать таких венков… А ты, помнится, показал в Завтра настоящий мастер-класс!

Коул смущенно потер шею, пробубнив что-то о том, что венок Белтейна, который он плел в Завтра, предназначался мне, потому он и бился над ним так упорно. И все-таки Коул никогда не чурался работы: выбрав из корзины анемоны, цикламены и охапку тоненьких незабудок, он принялся за дело. Длинные пальцы изящно перебирали кремовые лепестки и острые листья; кажется, Коул даже язык высунул от старания. Я умилилась и, прижавшись к его плечу, тоже продолжила плести.

– Черт, маргаритки закончились! Пойду спрошу, есть ли еще, – сказала я, поднимаясь со ступенек и удовлетворенно осматривая свой желто-белый венок, которому не хватало всего несколько стеблей. Пока я билась над ним, Коул сделал уже три таких и сложил их стопочкой рядом.

– Зачем маргаритки? – спросил он, не поднимая головы. – Просто возьми пионы и…

– Пионы?! Где ты видел, чтобы маргаритки сочетали с пионами? Это же так по́шло!

Коул повел плечом, но спорить с ведьминским вкусом не стал. Отыскав возле нагруженной телеги пожилую сеньору, я с вопросительным видом ткнула пальцем в маргаритковый венок. В ответ на это женщина махнула рукой в сторону каменного колодца. За ним действительно оказалось несколько связок: уже кем-то заботливо срезанные и перевязанные джутовой нитью, маргаритки лежали в траве и ждали своего часа.

«Это она собрала для тебя. В детстве сестра тоже плела ей венки из маргариток…»

Я замерла с поднятыми цветами в руках, застигнутая врасплох голосом из собственной головы. В этот момент за колодцем и папоротниковыми листьями, обступающими его, что-то заскреблось.

«Она не выходит по ночам из дома и не открывает шторы, только чтобы не видеть на небе луну. Скучает…»

Медленно выпрямившись, я осторожно приблизилась к зарослям и раздвинула их рукой.

«Если бы она только знала, что ждет ее в Башне…»

– Неправда! – раздалось у меня за спиной. – Я бы все равно туда пошла!

Я вздрогнула, но не успела обернуться. Маргаритки посыпались у меня из рук вместе с порвавшимся венком. За папоротниками начинался некрутой, но глубокий овраг метров пять в высоту. Белые циннии выстилали его, как ковер, и хорошо смягчили падение, когда Эмиральда, очутившись сзади, столкнула меня вниз.

Я не успела закричать… Зато успела шепнуть «Molliter!» и закрыть лицо руками, чтобы не проехаться им по камням.

Как и мягкие циннии, заклятие спасло меня от переломов в момент приземления – воздух уплотнился и отпружинил. Разбив только колени, я покатилась по цветочным зарослям и тут же выставила ладони перед собой. Камни на дне оврага мне больше не угрожали… Чего нельзя было сказать о ножницах, отразивших солнечный свет. Кончики белокуро-клубничных волос защекотали мой лоб: Эмиральда скатилась следом с ленивой кошачьей грацией, запрыгнула сверху и занесла ножницы прямо над моими глазами.

«Изумруд, давший трещину, все еще изумруд. Разве ты не любишь драгоценные камни?»

– Abire! – воскликнула я, и Эмиральду отбросило назад.

Ей потребовалась всего секунда, чтобы снова подняться на ноги, и мне тоже. Мы застыли друг напротив друга. Эмиральда подняла ножницы, раскрыла их и невинно улыбнулась. Глаза ее действительно напоминали круглые камни изумруда. Рисунки роз, обрамляющие кукольное лицо, издалека казались живыми и бархатными. Стройная, как струна арфы, и смуглая, как кофе с молоком… Эмиральда была невероятно хороша собой и настолько же невероятно безумна.