Ковен тысячи костей - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Гор cтр.№ 101

– Что ты! Нам несложно. Со времен шабаша Вуду любим участвовать в том, в чем совсем не разбираемся, – отшутилась я, как будто не заметив колкого тона Хоакина. – Ты сказал, Эмиральда присоединится к тебе после того, как мы уйдем… Что же, может, тогда покончим со светской беседой и перейдем к сути?

– Деловой подход, – похвалил Хоакин, откинувшись на спинку стула. Кажется, вино немного расслабило его. – Итак… Что именно вы хотите знать?

Я мысленно отметила, что Хоакин не стал спрашивать, как и откуда мы узнали об Анхеле – значит, и без того в курсе. Поэтому, чтобы не тянуть резину и не испытывать на прочность его терпение, я спросила в лоб:

– Анхель Де’Траст был прошлым Верховным?

– Анхель Де’Траст был гнилым плодом на фамильном древе, – парировал Хоакин сквозь зубы, резко хватаясь за бокал с вином. – Ни одно его заклятие не было вписано в гримуар, ни один фолиант не запечатлел его имени. И ни одна ведьма или колдун не запомнили его лица. Мои предки хорошо позаботились о том, чтобы никто не узнал, какой тварью испорчен наш род. Анхель – позор ковена Санта– Муэрте, поэтому память о нем передается лишь от Верховного к Верховному. Оскверненный еще до рождения, он творил с невинными людьми невообразимые вещи: свежевал, обезглавливал, пытал… Участь ненасытного демона – закономерный итог после всех страданий, что он принес.

«Осквернен еще до рождения». Я уже слышала это прежде…

По телу растекся жар, такой же болезненный, как и те воспоминания, что пробудились от услышанного.

Я перегнулась к Хоакину через стол, поставив локти на скатерть, и пристально посмотрела ему в глаза:

– Анхель родился колдуном?

Его молчание длилось всего секунду, но мне показалось целой вечностью.

– Нет.

Несколько минут после этого Хоакин вежливо ждал, когда я приду в себя, с грохотом ударив кулаком по столу. Он будто и впрямь сочувствовал мне, безмолвно качая головой, пока Коул жевал губы и ерзал на стуле, жалея, что нас рассадили по разным сторонам и он не может дотянуться до моей руки, чтобы поддержать.

– Ты поняла верно, Одри, – продолжил Хоакин, когда понял, что я, залпом осушившая полбокала вина, готова слушать дальше. – Анхель был как Джулиан Дефо. Тоже рожден от смертного мужчины и тоже не имел права обладать магией. Однако моя прабабушка возомнила себя выше законов природы… В точности как твоя мать. Ненасытный, вечный голод Анхеля поставил наш ковен под угрозу вымирания. Но, в отличие от Джулиана, на тот момент Анхеля некому было остановить. Мне жаль твоего брата, – сказал Хоакин неожиданно, и взгляд его стал чуточку мягче. – Но его смерть была благом. Насколько я знаю, душа Джулиана спаслась. Все потому, что он сохранил в себе крупицу света, даже если эта крупица – неправильная любовь к родной сестре. Анхель же был безнадежен. Его любимой пыткой была пытка ядовитыми пауками, а публичная казнь женщин и детей – ежедневной забавой. Скверна Анхеля оказалась до того сильной, что в тот миг, когда восемь членов ковена окружили Анхеля и закололи атамами, скверна убила и их тоже. Это жертвоприношение тоже не вошло в историю и не сохранилось, но лишь благодаря ему мой ковен поныне жив. Только вот… В момент смерти Анхель запечатал себя в чокер-амулет, что годами носил на шее как материнский подарок. Так зло осталось в прошлом, но сберегло себя на будущее. Микаэлл обещал своему отцу, что будет сторожить амулет, а я, в свою очередь, обещал это Микаэллу… Но мы все знаем, что Ферн плевать хотела на чьи-либо обещания.

Хоакин мрачно усмехнулся и опустошил свой бокал, после чего потянулся к хрустальному графину, чтобы долить еще. Я тоже сделала глоток, надеясь, что смогу растворить в алкоголе мысли о Джулиане. Воспоминания о нем оседали на языке уксусной горечью.

– Поскольку вы очень интересуетесь Анхелем и его происхождением, – протянул Хоакин, как только вино снова возымело эффект и позволило ему вновь вальяжно откинуться на спинку стула, – могу предположить, Ферн уже пустила его в ход. Даже без магии она сумела найти способ испортить вам жизнь…

– Угадал, – вздохнула я. – И себе тоже.

– Что ты имеешь в виду?

Вместо слов я запустила руку в глубокий карман юбки и выложила на белую скатерть две половины разрубленного ошейника из черепашьего дерева.

– Когда-то Ферн уже подселяла диббука в тело моего отца. Тогда мы сняли с него про́клятую вещь, и диббук вернулся в нее, оставив отца в покое… В этот раз мы поступили так же – сломали обруч, однако ничего не произошло.

Хоакин уставился на ошейник в упор, а затем медленно поднял на меня глаза:

– Ты хочешь сказать, одержимость не прошла?

– Да. Теперь это существо зовет себя Пауком.

Я хорошо разбиралась в людях. По крайней мере, легко разоблачала притворство и желание показаться сильнее, чем есть на самом деле. Барабаня синими ногтями по сжатым губам, Хоакин сейчас делал именно это – прятал свой страх за задумчивостью.

– Ты сказал, восьми членам ковена удалось убить Анхеля. Как нам остановить его теперь? – спросила я.

С трудом оторвав взгляд от половинок обруча, Хоакин посмотрел на меня и открыл рот…

А затем дверь в обеденный зал распахнулась.

– Unda!

Бокал Хоакина полетел на пол, а следом полетела и вся остальная посуда. Дребезжание стекла заглушило заклинание ворвавшегося Диего. В порванной грязной майке, он истекал кровью из свежих, зигзагообразных порезов. На поясе Диего висели атамы, в числе которых я узнала кирпан с рубином на рукояти: именно ими он наносил себе ритуальные сигилы, собственноручно… Какой бы ритуал ни потребовал этого сейчас, он явно высосал из Диего все силы: дар метаморфоза сошел с его бирюзовых волос, как дешевая краска, обнажая истинный вороновый цвет. Зато васильковые глаза горели ярко-ярко, как и щеки, будто Диего пробежал целый марафон. Они тоже были чем-то испачканы, кажется, землей… Наверняка могильной.

– Unda! – повторил Диего, и мы с Коулом выскочили из-за стола за секунду до того, как тот поднялся на дыбы и обрушился на Хоакина. – Лживый кусок дерьма!

– Диего! – заверещала Адель, мельтеша за его спиной, не в силах остановить.

Сбросив с себя стол, Хоакин деловито поправил галстук. Смоляные волосы его растрепались, выбившись из косы, а вино превратило белый китель в вишневый. Тем не менее Хоакин легко вернул себе гордую осанку, такую прямую, будто проглотил шпагу, и посмотрел на разъяренного Диего исподлобья.

Тот вынул что-то из-за пазухи и швырнул Хоакину в ноги. Это была деревянная куколка Санта-Муэрте, раскрашенная вручную, – та самая, проекцией которой он снарядил меня в Дуат и которую хранил годами с тех самых пор, как покинул мексиканский ковен. Только теперь куколка была изуродована: вся в засечках, обугленная, будто кто-то хорошенько подкоптил ее на огне.

– Sibstitisyon, – произнес Диего, задыхаясь. – Я все гадал, зачем тебе было заключать с Ферн сделку, зачем учиться ему… Когда Адель сказала, что ты сократил численность неприкаянных, заставив половину уехать, я решил, что ты использовал Sibstitisyon именно на них. Но что-то не вязалось… По моим подсчетам, ты познакомился с Ферн еще до того, как я ушел из ковена, а ты бы не стал ждать так долго, чтобы пустить свои новые знания в ход. Все обрело смысл, когда Одри побывала в Дуате и не смогла отыскать там Микаэлла. Я не хотел в это верить… Ты – жестокий маленький ублюдок, столкнувший в детстве в колодец родную сестру, но даже ты не был способен на отцеубийство. Я приехал сюда, чтобы доказать себе это… Но, к сожалению, доказал обратное. Наш отец не заслуживал такой участи!