Змея - читать онлайн книгу. Автор: Бекс Хоган cтр.№ 48

Я с трудом сглатываю, барахтаясь в этих неведомых мне водах. Окидываю взглядом табун, восхищаясь его многочисленностью и тем, как белоснежные гривы гармонируют с окружающей природой. У нескольких лошадей морды темнее, чем у остальных, и я не понимаю, означает ли это юность или зрелость, – в табуне есть и молодняк. Немного, но есть.

– Мне казалось, ты говорила, что морских жеребцов не было десять лет? – Кажется, мой голос звучит слишком обвиняюще.

– Говорила.

– Тогда откуда эти жеребята? Им едва ли больше нескольких месяцев от роду.

– Вообще-то больше. – Олвин уже приходит в себя после поразительного события. – Снежные кобылы волшебные. Они живут не столько, сколько обычные лошади.

– И сколько же они живут?

– Вечно – если на них не охотятся или не убивают в бою. Вот почему так важно их защищать. Вот почему мы тут живем. Пожалуйста, Марианна, останься. Выясни, почему они привели тебя сюда.

Я смотрю на нее, на древних лошадей и понимаю, что наверняка поддамся соблазну – на какое-то время, во всяком случае. Как уйти от такой красоты, тем более, если и идти-то некуда? Несколько дней передышки не помешают.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Останусь.

Рэйвн, разумеется, не рада этой новости.

– У нас недостаточно жратвы для лишнего рта, – говорит она, когда Олвин объясняет, что произошло с лошадьми.

– Я пробуду тут всего несколько дней, – обещаю я. – Вот уже много недель я на урезанном рационе, так что привыкла есть мало. С благодарностью приму все, что предложите.

– Корнемороз уже пора выдергивать, – говорит Мама. – Он нас прокормит несколько месяцев, с гостьей или без.

Мама сказала – вопрос закрыт, хотя Рэйвн продолжает смотреть на меня сердито.

Следующие несколько дней я провожу главным образом с Мамой, разглядывая старые карты острова и засыпая ее вопросами. Я пытаюсь выяснить, куда могла податься Эстер, – а также познакомиться с островом, на котором родилась.

Как-то вечером, когда Пип на дежурстве и никто не пререкается, я решаюсь рискнуть и спросить о Капюшонах. Однако когда я упоминаю это название, мои собеседницы только глазами хлопают.

Тогда я рассказываю им о том, что произошло, когда я только прибыла на Восьмой остров. Их лица мрачнеют.

– Человеческие жертвоприношения? – Олвин переглядывается с Рэйвн, та выглядит не менее встревоженной.

– На западной стороне острова люди всегда были суеверными, – говорит Рэйвн.

– С чего так? – спрашиваю я.

– А с того, что их берег смотрит на остров Тени.

Наступает моя очередь хлопать глазами.

– Седьмой остров известен как остров Тени, – поясняет Олвин. – Отчасти потому, что наши горы погружают его в сумрак.

– Но некоторые говорят, что тени – это нечто большее, – добавляет Рэйвн. – Духи, демоны, сумеречные создания, которые некогда были призваны волшебниками и так и не вернулись в места своего упокоения. В старых историях говорится, что они затаились в водах между нашими островами, подстерегая возможность вторгнуться к нам и распространить свое зло. Поэтому обитатели западного берега нашего острова уже давно задабривают этих духов подношениями: некоторые ищут защиты, другие умоляют оставаться на Седьмом.

– Однако это всегда были подношения из цветов, еды или произведений искусства, – говорит Олвин. – Что могло толкнуть их к подобной жестокости?

– Страх, – предполагает Мама, и, хотя голос ее тих, он приковывает всеобщее внимание. – Кем бы ни были эти Капюшоны, они должны пробуждать ужас.

– В таком случае нам следует быть еще бдительнее, – заявляет Рэйвн, сжимая кулаки.

– То есть человеческие жертвоприношения здесь не приняты? – уточняю я.

Олвин смотрит на меня с растерянной улыбкой.

– Нет. Что вы там, на Востоке, о нас напридумывали?

Я чувствую жар на щеках.

– Считаете нас дикарями? – Рэйвн не улыбается.

– Вовсе нет, – уверяю я. – Ну разве что иногда кто-нибудь обмолвится, что у вас царит беззаконие и вообще опасно.

– А чья в этом вина? – восклицает Рэйвн.

Мне стыдно. Я лучше многих знаю о том, что вина за искореженную историю лежит на Востоке.

– Восточные острова без нас страдают? – спрашивает Мама, спрашивает без злого умысла, из чистого любопытства.

– Если бы не страдали, меня бы тут не было, – отвечаю я. – Между королем, его старой Гадюкой и бандитами жестокость в порядке вещей.

Мама качает головой:

– Восток сам в этом виноват. Но я сейчас спрашиваю, ощущает ли себя Восток без Запада таким же неполным, как мы?

Я понятия не имею, о чем она.

– Ты вообще чего-нибудь знаешь? – интересуется Рэйвн таким ядовитым тоном, который способен, подобно кислоте, разъесть мясо до кости.

– Будем ее высмеивать или просвещать? – говорит Мама, и теперь уже ее тон достаточно остер, чтобы заставить внучку замолчать. Потом она поворачивается ко мне: – Как я понимаю, Востоку не хватает правды о нашем общем прошлом.

Я улыбаюсь:

– Ну, это мягко сказано. Они переделали прошлое, выставив себя героями, а вас – негодяями.

– Как жаль, что один жуткий эпизод нашей истории уничтожил все, что было до него, – вздыхает Мама. – Восточные и Западные острова всегда были двумя половинами одного целого. Восток был практичной, твердой половиной, все мы жили за счет его промышленности и торговли. А Запад считался половиной творческой, дарящей Островам искусство, музыку, настроение. Вместе мы существовали в гармонии, одна половина поддерживала вторую, возможно, не до конца сознавая, как много дает ей другая сторона. После войны нужда Запада была более очевидна: мы перестали получать товары и продукты, а ничто не приводит людей в такое отчаяние, как пустой желудок. Но и Восток тоже многое утратил. Не только волшебство, но и красоту, и культуру. Разве воздух не становится пустым без песен? Разве мир не становится серым без красок? Наши отличия делали нас сильнее, однако один король не понял этой простой истины и разорвал нас пополам. Он и все, кто думает так же, как он, еще большие слепцы, чем я.

И хотя она говорит о Двенадцати островах, о жизненно важных эпизодах утерянного прошлого, я думаю только о Бронне, второй моей половине. Мы позволили нашим различиям разлучить нас, тогда как нужно было ими гордиться, принимать их как должное и пользоваться.

Олвин сжимает мою руку, ошибочно принимая навернувшиеся на глаза слезы за жалость к нашим разобщенным землям.

– Но ты особенная, – говорит она. – Твоя история – это история и Востока, и Запада. Возможно, твое возвращение принесет надежду на примирение.

Рэйвн презрительно фыркает, и Олвин закатывает глаза.