Бесконечные вещи - читать онлайн книгу. Автор: Джон Краули cтр.№ 88

Тихо подошла Ру, встала перед ними, слушая конец их разговора.

— У меня нет истории, которую можно рассказать. — Он встал, затенил огромной рукой глаза и взглянул вдаль, потом на Ру.

— О, да, — сказал Пирс. — Да. «Рассказывать им историю» — я имел в виду «считать овец». На более старом английском. «И каждый пастырь говорит со стадом, в долине, сидя под платаном» ^[505].

— Откуда он все это берет? — спросил Споффорд у Ру.

— Поздравляю, — сказала она и пылко обняла опешившего Споффорда.

Пришло время для торта и тостов, из которых одни были длинными и слезливыми, а другие косноязычными и искренними. Костлявая мать Роузи (рядом с которой сидел ее новый старый муж, чувствовавший себя в высшей мере непринужденно здесь, где никогда не был прежде) рассказала нам о детстве Роузи, проведенном в этом месте и в этом округе, и на ее глазах сверкнули слезы.

— Это было очень давно, — сказала она.

Последний тост произнес тот пожилой джентльмен в полосатом костюме, который тоже оказался Расмуссеном, самым старшим в клане, и Пирс вспомнил его — ну конечно, он был здесь год назад на похоронах Бони; неужели с того времени прошел всего год? Он поднял свой бокал выше остальных, так высоко, как будто это был не бокал с вином, но факел или эгида ^[506], и держал его так, чтобы мы все видели; потом заговорил звонким, слышимым повсюду голосом, хотя и не громким.

— Будь такой, как ты была, — сказал он. — Светлым взором будь светла. Купидонов крин багряный, покорись цветку Дианы ^[507].

Многие кивнули, как будто эта мудрость должна была прозвучать; кто-то снисходительно засмеялся; а те, кто не все расслышал, все равно подняли бокалы. Пирс подумал о собственных глазах, не смазанных и не отмытых — пока, может быть, — и в нем поднялось тревожное недовольство собой и всем, что он знал и не знал. Роузи, однако, не поняла сказанного и решила подойти и спросить; однако по пути отвлеклась и, спустя какое-то время, опять села на белый стул со светлым шампанским в руке. На миг все отошли от нее или повернулись к ней спиной. Она отпила вино — золотистое, свежее и холодное, как будто пролилось из Рая или с небес — и подумала о том, что случилось с ней почти двадцать лет назад. Она не в первый раз вспоминала об этом и не все, ибо это была одна из тех вещей, которую мы не должны полностью открывать, чтобы вспомнить; нам нужно лишь похлопать ее по обложке и взглянуть на фронтиспис; и так всегда, хотя значение события может измениться.

Такое было однажды, когда она, еще совсем маленькая, недолго жила в этом округе с отцом и матерью, и они привезли ее на большую ферму поиграть с девочкой, которую она не знала раньше и которая ей не нравилась, как она поняла, проведя с ней весь день на огромном голом дворе и в амбаре. Наконец, она решила, что с нее хватит; она еще раньше определила, что если пойдет по грязной дороге или тропинке через лес за домом, то, в конце концов, выйдет на знакомое шоссе и сможет дойти до дома. Сопровождаемая холодными проклятиями другой девочки, она вошла в лес по достаточно ясной дороге, полагая, что очень скоро — меньше, чем через полчаса — выйдет из леса на равнину. Но спустя какое-то время, когда обратный путь скрылся за деревьями, дорога сузилась, превратилась в тропинку, стала менее ясной (как и предупреждала другая девочка, пытаясь заставить Роузи остаться с ней); ей показалось, что она видит впереди продолжение среди лишайчатых валунов и лесных растений, но, когда она попыталась добраться до него, оно куда-то исчезло — когда ты добираешься туда или тебе кажется, что ты добираешься, то вместо окаймленной сорняками и молодыми деревьями тропинки находишь только сорняки и молодые деревья. Эта средняя часть пути не может длиться очень долго, и, если продолжить идти прямо, обязательно опять выберешься на тропинку, ведущую наружу. Она шла так долго-долго. Однажды она попала в болотистое место и промочила сникер и носок — плохой знак! — а лес, казалось, глазел на нее или отворачивался с тревожным равнодушием, которое скапливается в глуши как знак того, что человеческое жилье осталось позади; Роузи еще не паниковала, хотя и понимала, что скоро может запаниковать, и вот тут лес вдали, неохотно сдаваясь, действительно стал реже, показалось небо и открытое пространство впереди. А потом вернулась тропинка, как она, конечно же, знала; значит, она бродила не слишком долго по лесу и подлеску или, еще хуже, не вернулась назад, чтобы столкнуться с этой тощей противной девчонкой. Тропинка расширилась, а затем превратилась в настоящую дорогу, разделенную травяным бугром на две колеи, и Роузи уже видела, где она выходит из леса через арку деревьев. Она вышла, но оказалась не на мощеной дороге, как ожидала, но на краю неровного поля, через которое, видимо, и шла дорога. Очень маленького поля. По одну сторону которого находился дом фермера, а по другую — серый амбар. На дороге, которая вела к ним, стоял грузовик. И детская коляска с куклой на дороге. Все эти вещи были ужасно знакомыми, ужасно чужими и совершенно невозможными здесь, в конце пути. Появилась тощая девочка в полосатом платье и, неопределенно щурясь, поглядела на Роузи.

Позже она прочитала в книге, что заблудившиеся люди обычно идут по кругу, и могла бы объяснить маме — или кому-нибудь другому, кому она могла бы рассказать об этом (она не рассказала никому), — что она доказала или проиллюстрировала эту мысль. Но в тот день она так не думала. Она думала (она знала), что шла только прямо, а, значит, эти двор, амбар, дом (перевернутые, как в зеркале, когда она вернулась к ним) — на самом деле совсем не те, которые остались сзади; просто она нашла те же самые вещи совсем в другом месте, здесь, где она пребывала сейчас. Она чуть не повернулась, чтобы уйти назад тем же прямым путем, который она, как ей казалось, проделала, но тут на дороге появилась мамина машина, приехавшая, чтобы собрать ее (как выразилась мать), и в тот же вечер за ужином Роузи сказали, что они трое — она, ее мать и ее отец — уезжают из этого места и из этого штата, перебираются на запад, — они наклонились к ней поближе, улыбаясь ей самыми приятными из своих улыбок, ласково коснулись ее и по очереди тихо сказали ей об этом, — и ей показалось, что дорога, по которой она прошла в зеркальный мир, продолжилась, как происходит или должно происходить в зазеркальных мирах, хотя мы и не можем их видеть.

Но погляди теперь. Наконец-то она нашла продолжение дороги: если идти достаточно долго, подойдешь к неперевернутому миру, и вот он.

Вдалеке она увидела Сэм, сидевшую на железной скамье; рядом с ней уселась дочь продавца машин.

Где же была та ферма, узнает ли она ее сейчас? И девочку, которая находилась на обоих концах дороги, с той же гримасой враждебности на обоих ее лицах? Такая же старая сейчас, как и она, и ушедшая так же далеко. Ее охватила веселая жалость к той девочке (Марджи!) и к себе. В конце концов, есть только один мир, и именно здесь, где он всегда был, нравится это или нет. Прошлым летом ей казалось, что она, округ и все в нем находились под действием чар, и каким-то образом она разрушила их, но, в конце концов, конечно, поняла, что никогда не была под их действием, и вообще никто не был, и именно так они рассеялись.