Бесконечные вещи - читать онлайн книгу. Автор: Джон Краули cтр.№ 86

— Ты хочешь представить меня?

— Нет. Может быть. Позже.

Наконец из дома вышла девочка, вся в белом, с белыми цветами в волосах, босая; она аккуратно несла чашу или блюдо. Она вошла в наш танец с серьезной и твердой уверенностью и начала разбрасывать на дорожку белые лепестки, или, скорее, она стала делать дорожку из лепестков для тех двоих, которые шли следом за ней.

— Это ее дочка, — сказал Пирс. В его глазах появились неожиданные слезы.

— Но не его.

— Да. Но я думаю, что она — главная причина всего этого.

— Конечно, — сказала Ру и подумала о том, что сейчас дети являются причиной брака, хотя всегда было наоборот. Сэм посмотрела на них, но улыбнулась всем, ибо к ней были прикованы наши взгляды, а также и к паре — он и она, не в белом, но в ярких одеждах и с венками на голове; они держались за руки, как будто прогуливались по давно прошедшей или только что прошедшей эпохе. Бывшие «Орфики» заиграли Мендельсона на цитре и окарине ^[499].

Когда они оказались среди нас, Рея Расмуссен отделилась от круга, как будто вспомнила о своих обязанностях, подошла к Роузи и Споффорду и взяла их за руки; она сказала им слова, которые мы не могли слышать, предназначенные лишь для их ушей, так что мы заговорили между собой, тут и там был слышен одобрительный шепот и легкий смех. Потом Рея отошла назад, так что пара оказалась перед ней; мы замерли; Сэм с пустой чашей в руках подняла к ним лицо и с напряженным вниманием ждала, что они сделают дальше, рассеянно почесывая ногой комариный укус.

Роузи и Споффорд с подсказки Рэи обменялись обычными клятвами, которые запечатлены в каждом сердце; какое облегчение (прошептала Ру Пирсу), что они не должны придумывать свои собственные. Быть вместе и поддерживать, почитать и лелеять, в болезни и в здравии, пока Смерть (даже Пирс, старый друг, стоявший среди свадебных гостей, в первый раз по-настоящему обнаружил свое присутствие там) не разлучит их. Когда они поцеловались и все свершилось, кто-то зааплодировал, как во время спектакля, кто-то зашептался, в восторге или благоговении, как при большом успехе. Наши круги распались, и робко или смело один за другим знакомые и родственники стали подходить, чтобы обнять их. Ру, вцепившаяся в руку Пирса, отвернулась с застывшей улыбкой на лице.

— Я в таком смущении, — призналась она, когда они отошли в сторону. — Они говорили то, что говорили и раньше. Ну, то есть она говорила раньше, так или иначе. Не думаю, что можно произнести это во второй раз.

— Это всегда в первый раз, — сказал Пирс. — Каждый раз. По определению. — Ру посмотрела на него, с неудовольствием или презрением, и он сообразил, что, возможно, его ирония или двусмысленность более неуместны, и он должен избавиться от них, если сможет. Тем не менее он с притворным удивлением посмотрел на нее. — Что? — сказал он. — Ты не веришь в брак?

— Я не говорила: брак. Брак длится, по крайней мере, должен длиться. Свадьбы пролетают.

— Ты не очень-то романтична, — сказал он, как будто только что узнал это.

— Мне кажется, что романтика — хорошее начало. Но все говорят, что ее хватает ненадолго.

— Все говорят?

— Как тебе следует уже знать, — сказала она, бросая на него пристальный взгляд, — у меня ни с кем не получилось. На самом деле, можно даже сказать, что у меня никогда ни с кем не получалось. Во всех смыслах.

Он не отвел взгляда, хотя она вызывающе глядела на него.

— Ну, могу сказать тебе, — сказал он, — поскольку ты не знаешь, что именно романтика длится долго. Только она и остается, когда все остальное уходит. Включая ее. Или его, как я понимаю. Вот в чем проблема.

— Значит, я счастливая девчонка, — сказала она и пошла прочь.

Пирс после мгновения досады или разочарования (Почему она так себя ведет? Был ли очевидный ответ столь же неправдоподобным, как ему показалось? Что он должен был понять или узнать лучше?) повернулся к длинным столам с едой и напитками. Он столкнулся с Вэл, которая неустойчиво двигалась на высоких каблуках по траве в том же направлении; в этом царстве солнца и воздуха она казалась немного не на месте, словно стул с мягкой обивкой, завернутый, как и она, в узорчатую материю и увешанный цепочками, на которых (с удивлением заметил Пирс) висела пара крошечных перламутровых театральных биноклей.

— Привет, Вэл. — Он взял ее за руку и почувствовал себя так, как будто прислонился к чему-то реальному.

— Вот они взяли и сделали, — сказала Вэл.

— Угу.

— Завязали узел.

Пирс кивнул, торжественно соглашаясь, хотя ему казалось, что они не столько завязали, сколько развязали узел, великий кельтский узел ^[500], один из тех запутанных узлов, которые, хотя их и невозможно распутать, кажутся сделанными на основе простой симметрии; рывок за один конец может вернуть их в первоначальное состояние, сделать обыкновенной веревкой, ниткой или плетеной лентой, имеющей начало и конец, хотя по замыслу они оба спрятаны.

Они оказались первыми у длинного стола с открытыми бутылками и стопками пластиковых бокалов, которые Пирс издали посчитал старинными бокалами, как на поминках Бони, тоже проходивших здесь.

— Кто будет следующим, — сказала она, как будто думала об ужасной силе, которая косит невинных или обреченных. Она никогда не была, он тоже; она никогда не будет, он (Вэл знала это по его двусмысленной натальной карте, лежавшей в ее папках) в конце концов да или тоже никогда. В любом случае бесплодный, в этом можно не сомневаться. — Вроде бы я видела, что ты пришел с дочкой Барни Корвино?

— Да, с ней.

— Печальная история, — сказала она.

Они посмотрели на лужайку, где Роузи и Споффорд медленно двигались среди тех, кто желал им счастья, пожимали руки старикам, смеялись и обнимали друзей, которых, возможно, раньше не замечали среди гостей, слишком занятые церемонией и друг другом.