И тогда я солгал - читать онлайн книгу. Автор: Хелен Данмор cтр.№ 30

— Да.

— Разве она знает столько слов, чтобы ссориться?

— Она вопит, кидается на землю, и иногда у меня руки чешутся ее отшлепать. Порой я думаю, чего она мне наговорит, когда научится разговаривать по-настоящему.

— Во всяком случае, она вырастет и перестанет есть червяков.

— Придумает что-нибудь похуже. Нет, иногда я даже сомневаюсь, любит ли она меня.

— Ты ее мать. Конечно, любит.

— Долли присутствовала при ее рождении, я тебе говорила? — Фелиция вздыхает. — Не бери в голову. Пойдем выпьем чаю.

Я протираю зубья садовой вилки и сгребаю сорняки в кучу.

— У тебя грязь на лице, Фелиция, — сообщаю я, вернувшись к ней.

— Ой! Где?

Я дотрагиваюсь до своей левой щеки.

— Вот тут.

Она проводит пальцами по правой щеке, зеркально повторяя мое движение.

— Нет, тут.

Я протягиваю руку, чтобы показать, но не прикасаюсь к ее лицу. Фелиция быстро трет кожу, пока она не краснеет.

— Теперь все.

Я подхожу ближе и чувствую запах ее кожи. Никакими розами не пахнет, да я и не хочу этого.

— Еще и кекс будет, — говорит Фелиция, как будто меня нужно уговаривать.

Я подумал, что мы опять будем есть на кухне, но Фелиция нагружает на поднос чайные принадлежности и аппетитный румяный кекс.

— Затопим камин в малой гостиной, — произносит она.

Дрова в камине разложены, но огонь еще не разожжен. В окно ударяют мелкие брызги дождя, Фелиция опускается на колени, чтобы поднести спичку к скомканной бумаге. Пламя занимается и перекидывается на щепки для розжига. Мы молча наблюдаем, как разгорается огонь. Шумит дождь, трепыхается пламя, а потом Фелиция разливает чай по чашкам. Чашки у Деннисов самые маленькие и хрупкие, какие я только видел. Каждую можно выпить в два глотка. Все это выглядит будто кукольное чаепитие, пока Фелиция не отрезает толстые куски кекса ножом с черной рукояткой, который, как мне запомнилось, вместе со всеми прочими затачивал когда-то точильщик. Кекс хорош.

— Еще кусочек? — предлагает она, протягивая его мне на лезвии ножа. Она доливает чайник горячей водой из кувшина и наполняет мою чашку. Кажется, будто Фелиция каждые пять минут что-нибудь подливает и подкладывает. Я подношу чашку к губам, делаю глоток — и она пуста.

— Знаю, — говорит Фелиция, перехватывая мой взгляд. — Можно было взять большие кружки на кухне, но я подумала… — Тут она заливается таким румянцем, какого я никогда раньше у нее не видывал.

Я вдруг понимаю почему. Она не захотела приносить кружки с кухни, чтобы не показалось, будто она считает, что для Дэна Брануэлла сойдут и такие. Она достала свой тонкий фарфор. А Фредерику она подала бы чай в большой кружке, я уверен.

Смотрю на ее тонкие, неумелые пальцы, и сердце выскакивает у меня из груди от неясного томления, но я еще не знаю, чего хочу. Наверное, это удобная комната. В ней немного пахнет сыростью, но огонь согревает ее, а от медной каминной решетки падают танцующие отсветы. Возле камина грудой свалены детские игрушки: кубики, потрепанные книжки, вязаная кошка. Тряпичная кукла.

— Это Малышка Лили? — спрашиваю я.

— Удивительно, что ты помнишь. Она малость поистрепалась, но Джинни ее любит.

Большинство картин, которые раньше висели на стенах, исчезли, но одна, которую я запомнил, осталась: Фредерик и Фелиция стоят, взявшись за руки, и у обоих золотистые кудряшки, чего не бывало отродясь. Неудивительно, что мистер Деннис не увез этот портрет с собой. Фелиция тоже смотрит на него.

— Ужасно, правда? — быстро спрашивает она.

— Сколько тебе тут лет?

— Мама заказала этот портрет незадолго до своей смерти. Мы позировали для него в этой комнате: видишь, вон угол камина. Но художник оказался так себе. Отец всегда считал, что портрет получился слащавый.

— Он нарисовал то, чего, по его мнению, хотелось твоим родителям. — Я смотрю на четыре блеклых прямоугольника на обоях. — Куда делись твои фотокарточки?

— Их тут больше нет.

Наверное, они у ее отца и новоиспеченной миссис Деннис. Дождь усиливается.

— Долли не поведет ее домой по такой погоде, — говорит Фелиция. — Я сама схожу за ней после обеда. Опять будут вопли. Она не захочет обратно домой. Долли так балует ее… У Джинни там есть своя кроватка, своя чашка и миска.

Жар камина нагоняет на меня дремоту. Я думаю, как под порывами ветра побреду в долгий обратный путь, а над морем будет покачиваться пелена дождя. Порой кажется, будто небо опустилось на тебя, словно крышка, и никуда из-под нее не уйдешь.

— Поставлю пирог в духовку, — говорит Фелиция и оставляет меня в комнате одного.

Я заглядываю в камин, съедаю еще кусок кекса и представляю себе, как Фелиция расхаживает по кухне. Минуты тянутся. Вот она, другая жизнь. Вот о чем мечтали мы во Франции. Огонь, четыре стены, сухие ноги и набитое брюхо… Детские игрушки на полу… Мы говорили о подобных вещах, как будто их уже не существовало на свете. В них невозможно было поверить. Я до сих пор не верю, хотя я и здесь. Я произношу имя Фредерика, но комната не откликается. Улыбающийся светловолосый мальчик на портрете не знает, о ком это я говорю. Я растопыриваю пальцы и смотрю сквозь них на огонь. Я в собственной комнате миссис Деннис. Раньше я торопливо пробегал под ее окном, втянув голову, чтобы она меня не заметила. Но в этом нет никакой победы. Я устал, вот и все.

* * *

Фелиция все еще на кухне. Может быть, смотрит за пирогом. Хотя не знаю. Что-то в ее отсутствии смущает меня, как будто я не имею права находиться в этом доме, когда она не рядом со мной. Деннисов больше нет, говорю я себе. Нет больше высокого черного орущего мужчины в дверях комнаты для занятий.

Я жду довольно долго, потом подхожу к двери, приотворяю ее, прислушиваюсь. Только дом поскрипывает на ветру. Неслышно прокрадываюсь через прихожую и сквозь дверь, обитую зеленым сукном, прохожу в кухню. Никого. Чайник отодвинут на край плиты и тихонько напевает про себя. Пирог стоит на столе.

Мои ботинки стучат по плитам, когда я прохожу обратно через прихожую. Я вспоминаю былые дни, когда перебегал по этому дому в одних носках, чтобы никто меня не услышал. Нагибаюсь, расшнуровываю ботинки и ставлю их к стене. Лестница уходит вверх, в темноту. Наверное, Фелиция там. Она бы не пошла за Джинни, не предупредив меня. Я мог бы вернуться в малую гостиную и дождаться ее. Но нет. Я хочу ее найти.

Лестница. Мои ноги знают каждую ступеньку. Я поднимаюсь легко, чувствуя, как они подаются и поскрипывают под моей тяжестью. На первой площадке лестница расходится влево и вправо. Правая часть ведет в комнату Фредерика. Мои ноги уже поворачивают в ту сторону, когда я вспоминаю, что миссис Деннис выпроводила Фредерика из его комнаты.