Политическая система Российской империи в 1881– 1905 гг.: проблема законотворчества - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Соловьев cтр.№ 97

Многие представители высшей бюрократии были деятельными земцами: министр внутренних дел И.Л. Горемыкин (в Боровичском уезде Новгородской губернии), министр земледелия А.С. Ермолов (в Ряжском уезде Рязанской губернии), министр путей сообщения князь М.И. Хилков (в Бежецком уезде Тверской губернии), председатель департамента Государственного совета Д.М. Сольский (в Санкт-Петербургском земстве), члены Государственного совета князь Л.Д. Вяземский (в Тамбовском земстве), Н.С. Абаза (в Санкт-Петербургском земстве), попечитель Московского учебного округа граф П.А. Капнист (в Миргородском уезде Полтавской губернии), попечитель Санкт-Петербургского учебного округа Ф.М. Дмитриев (в Сызранском уезде Симбирской губернии), сенаторы князь М.Н. Шаховской (в Новгородском земстве), Н.С. Таганцев (в Вышневолоцком уезде Тверской губернии), М.В. Красовский (в Козелецком уезде Черниговской губернии), М.Н. Любощинский (в Санкт-Петербургском земстве) и многие другие ^[1005].

Случалось и иное. Нередко земские деятели становились высокопоставленными администраторами. В 1885 г. председатель Алатырской уездной земской управы А.Д. Пазухин возглавил канцелярию министра внутренних дел, став ближайшим сотрудником графа Д.А. Толстого. В 1886 г. волоколамский уездный предводитель дворянства Д.С. Сипягин получил должность харьковского вице-губернатора. С этого началась его государственная карьера. Примечательно, что в том же году тамбовским вице-губернатором стал другой будущий министр внутренних дел, а тогда зарайский уездный предводитель дворянства А.Г. Булыгин. В 1895 г. харьковский уездный предводитель дворянства князь П.Д. Святополк-Мирский был назначен пензенским губернатором. Симбирский гласный Ю.Д. Родионов стал нижегородским вице-губернатором (1895). Верейский предводитель дворянства В.К. Шлиппе – екатеринославским губернатором (1889). Тверской губернский предводитель дворянства А.А. Ладыженский – рязанским вице-губернатором (1893). В 1897 г. симбирский губернский предводитель дворянства князь И.М. Оболенский был назначен херсонским губернатором. Председатель херсонской губернской земской управы Ф.П. Никитин стал директором департамента (1895), а впоследствии товарищем министра земледелия и государственных имуществ (1904). Примерно тогда же смоленский губернский предводитель дворянства (а в недалеком будущем председатель Третьей Думы) Н.А. Хомяков возглавил департамент того же министерства (1896). Таких примеров было довольно много ^[1006].

Власть и оппозицию объединяли бесконечные нити семейных, родственных, дружеских связей. Иногда так случалось, что противоправительственные объединения складывались в самой близи престола. По воспоминаниям видного земского деятеля, а впоследствии председателя Второй Думы Ф.А. Головина, в мае 1896 г., во время коронационных торжеств, граф П.С. Шереметев, лично хорошо знавший Николая II, много говорил «о борьбе земского начала с бюрократическим, о ничтожности личности государя. Весь этот разговор вел к приглашению меня в состав тайного общества под названием “Беседа”» ^[1007]. Так – на официальном празднестве при участии высшей российской аристократии – начинало складываться первое политическое объединение русской либеральной оппозиции.

«Что такое у нас общество? – задавался вопросом К.П. Победоносцев в письме к Николаю II от 22 мая 1899 г. – Смешение лиц, принадлежащих к так называемой интеллигенции, очень пестрое, шатающееся во все стороны смешение чиновников с праздной толпой обывателей мужчин и женщин» ^[1008]. Чиновник, порой даже высокопоставленный, – неотъемлемая часть такого общества, которое в значительной своей части было оппозиционно и сильно недолюбливало бюрократию, в особенности столичную.

«Все зло у нас имеет своим источником Петербург, его чиновничество, его дворцы и проч. Зло это так глубоко въелось в наши отношения, что искоренить его может только катастрофа. Видно это всего лучше со стороны, ибо когда попадаешь в эту атмосферу, то она ослепляет, заволакивает глаза», – записал 18 сентября 1902 г. в дневнике бывший московский губернатор и действующий московский городской голова князь В.М. Голицын ^[1009]. Бюрократию традиционно обвиняли в органическом неприятии земства и вообще всякого общественного самоуправления. Эта оценка не вполне соответствовала реальности, однако определенные основания у нее были. Недолюбливал земство сам Александр III. На всеподданнейшем отчете олонецкого губернатора за 1887 г. против того параграфа, где говорилось, что земство «строго держится закона и в действиях своих постоянно идет рука об руку с администрацией», Александр III поставил помету: «Утешительное исключение». «Походом» на местное самоуправление пошел Д.А. Толстой. Весьма определенную точку зрения высказывал К.П. Победоносцев: «Земские учреждения в нынешнем виде вносят в отправления государственные безнравственные начала безответственности – разрушая сознание долга и необходимую определительность и способность к учету хозяйственных операций» ^[1010].

В этом обер-прокурор Св. Синода соглашался с Витте, который, видимо, сам не во всем был с собой согласен. И все же в ответном письме министр финансов счел необходимым отметить: «Что касается записки о земстве, то я, конечно, совершенно с вами согласен, что терпеть нынешнее земство нельзя. Но одно дело распространять эту заразу, а другое излечить ее там, где она внедрилась более 30 лет тому назад. Иными словами, пока не стоит ставить вопрос об упразднении земства. Слишком уж в высших сферах заворожены идеей местного самоуправления». На практике же, по мысли Витте, следовало усовершенствовать работу местной администрации, что сделало бы земство излишним ^[1011].

Одновременно с тем в бюрократической среде была популярна идея протянуть руку дружбы земству. В ноябре 1902 г. министр юстиции Н.В. Муравьев в разговоре с военным министром А.Н. Куропаткиным говорил о необходимости «вернуть доверие земству» и «начать допускать земских людей (людей от земли, по Муравьеву) к участию в том или другом виде в обсуждении государственных дел». С этой точкой зрения соглашался и сам Куропаткин: «Россия должна управляться при гармоничном развитии трех сил: бюрократии, дворянства, земства. Это наши три кита». В стране же, вопреки этому, установилась абсолютная гегемония бюрократии ^[1012]. Примечательно, что на этот момент противником любых уступок земству являлся С.Ю. Витте, который чуть позже стал восприниматься как едва ли не главный защитник земских учреждений ^[1013].