Провокация седьмого уровня - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шалдин cтр.№ 27

Рудик заставлял Тройника по несколько раз повторять одни и те же действия, чтобы ученик на практике закрепил теорию, при этом он хвалил прилежного ученика за усердие:

— Вы, Эдуард Петрович, замечательно всё схватываете, скоро хакером будете, ага, — несколько преувеличивал он свои похвалы.

Договорились, что ещё проведут пару уроков и разбегутся. Конечно, такой денежный ученик Рудику нравился: хорошо получить в день 3500 рублей за необременительную работу. Тройник тоже был доволен уроком, он уже схватил основной смысл работы на компьютере и как пользоваться смартфоном. Рудик рекомендовал Эдику записывать на бумажке вопросы, которые у него возникнут в процессе эксплуатации оборудования, а Рудик тогда за небольшую плату, ибо постоянному клиенту полагается скидка, всё разъяснит и поможет.

— А теперь, мой друг Эдуард Петрович, я покажу вам, как входить в тырнет, это сеть такая, всемирная, понимаешь, паутина. В ней таааакое водится, что ого-го какое, — радостно вещал Рудик, тряся своими патлами. — Вам понравится, зуб даю. Вот только нужен доступ к вай-фаю. Вам надо договориться с хозяйкой о доступе к её вай-фаю, кхм, и пользоваться. Или свой проводить, ага.

Рудик решил проверить, а вдруг хозяева разрешают пользоваться вай-фаем своим постояльцам. Обычно такое соединение медленное, типа бюджетный вариант. К его удивлению оборудование прекрасно вышло в мировую паутину. Больше того, Рудика поразила скорость, с которой работало оборудование его клиента. Скорость была почему-то феноменально большая. И это было решительно непонятно. Откуда было знать бедному талантливому Рудику, что ИИ отслеживал перемещение Тройника, и как только тот приобрёл электронное оборудование, то принял меры к модернизации этого оборудования. Неизвестно, что стало бы с Рудиком, узнай он, что компьютер и смартфон Тройника, могли бы работать и без подключения к сети, кроме того им даже подключение к сети питания не требовалось.

— Вот, друг мой, что такое тырнет, — тыкал пальцем в монитор Рудик. — Здесь можно найти любую книгу, любую картину, прослушать музон, путешествовать по миру, читать политические новости и новости из нашего города, можно рубиться в игры, например, танки. Но главное, что есть в сети, — Рудик торжественно поднял палец вверх. — Здесь есть порнуха, брат Эдуард. Для того тырнет и был создан.

Рудик нашёл первый попавшийся порносайт и включил какой-то ролик.

— Вот смотри, братан, что творят, — покровительственно сообщил он Эдику.

Тройник ошалело смотрел на действо, происходящее на экране: действительно творят, даже вытворяют.

— Ух, ты, — удивился он. — А что и так можно? — он ткнул пальцем в экран, где самозабвенно вытворяли.

— Учись брат, — хохотнул Рудик. — Иначе, так дураком и помрёшь. Большое искусство, брат. Но недооценённое нашим замшелым обществом. А искусство есть свет, всё озаряющий.

Ошарашенный бывший бомж молчал: вот оно как, оказывается, вот куда прогресс зашёл. Пока он бомжевал, искусство, понимаешь, на месте не толклось, а стремительно развивалось. Хорошо, хоть он сумел подсуетиться и впрыгнуть на подножку уходящего поезда, а то так бы тёмным дураком и бомжевал без причастности к современному искусству. Чтобы осуществить прогресс, нужно разрушать старое и создавать новое.

Последние события, спровоцированные появлением и происками инопланетной сущности, провернули в механизме мироздания какую-то локальную шестерёнку и время в городе пребывания резидента несколько ускорилось. Во всяком случае, в день после ночной бойни у маяка много городского люда работало в ускоренном темпе. Вдумчиво резали трупы убитых патологоанатомы, врачи лечили выживших, ускорились полицейские, ещё больше ускорились прокурорские работники, бывший бомж Тройник усиленно изучал компьютер, Светочка подпрыгивала от нетерпения на работе: ей хотелось потискать Семёна, потому как ночью они не очень долго гуляли по городу по весьма вульгарной причине: Светочке захотелось спать. Она так и объявила Семёну: «Что-то мне сегодня с вами скучно, мне с вами спать хочется». Увы, к сожалению, все хорошие вечеринки когда-нибудь заканчиваются. Пришлось Семёну отвести её домой и самому отправиться спать.

Ночь в городе прошла спокойно, без новых убийств у маяка.

Гражданина Соломина, в просторечии называемом Соломой, продолжало потряхивать от пережитого. Психика его съехала в сторону так, что он даже носа не высовывал из дома. Так-то он был смелым, и его смелости хватало на всё, кроме высоты и глубины, огня и воды, горячего и холодного, острого и тупого, темноты и тишины, толпы и одиночек, стариков и молодых, мужиков и девушек. Сейчас он всех опасался. А что? Подойдёт какая-нибудь девушка к нему на расстояние вытянутой руки и отоварит «розочкой», с них, с девок, станется. Девки сейчас страсть какие грамотные и опасные, да и морды у них зверские. Впрочем, животных Солома тоже начал сторониться, даже кошек. Просто животные вызывали у него животный страх. Родственники, жившие с ним под одной крышей, внезапно стали вызывать серьёзное опасение, прежде всего, сеструха Наташка: она у Соломы вообще вызывала трепет, особенно, когда громко покрикивала на него. Вот скажите, что на неё нашло, что она озверела? А ведь ещё несколько дней тому назад была вроде нормальной девушкой, а теперь хуже стоматолога. С чего это вдруг она ощутила настоятельную потребность к «перпендикулярному» поведению по отношению к родному брату? Можно гадать весь день, но скорее всего, есть логичное объяснение: в сеструху Наташку вселился монстр, и он мечтает схарчить Солому! И вообще, вокруг дома стали кучковаться монстры — зачем они это делают? Ишь, расплодились! Сеструха проявляет чудовищное бессердечие. Чему только Натаху учат в школе: как старших, немного приболевших головой, братьев третировать? Просто кол с минусом ей за такое поведение! Надо дать ей рыбьего жира и клистир прописать! А то, как взглянет на брата — описаться можно.

Психиатр бы сказал, что гражданин Соломин подхватил скопофобию, то есть стал бояться быть объектом рассмотрения со стороны других людей. Все признаки налицо: чужие взгляды стали вызывать в нём паранойю, он всё время оставался дома, а в доме уединился, насколько это возможно, напрочь отказавшись выходить наружу. Но и в своей комнате были вещи, которые вызывали ужас: например, зеркала. Глядя в зеркало, у него не получалось рассмотреть себя, в стекле он видел не себя родного, а своё психологическое восприятие, и это восприятие было омерзительным и страшным. Для Соломы зеркала отражали ужас. Пришлось зеркала завесить чёрной тряпкой, как в доме у покойника, но стало ещё хуже и тревожнее. Хоть зеркала Солома и завесил тряпками, но через них всё-таки к нему в дом ловко пробрался чёрт, почему-то державший в своих лапах шприц Жане. Небольшой такой, но чёрт, а шприц большой. Нечисть, воняющая серой, сразу заявила, что она является низшим в их чёртовой иерархии существом — мол, не того ты, брат, полёта птица, чтоб за тобой приличные демоны мотылялись. Хоть чертяка был и мелким, но матерился он не по-детски и грозился шприцом. Корча рожи и кроя парня матерками, чертяка стал грязно домогаться до Соломы, заявив тому, что от него теперь Соломе не скрыться, даже в тихой юдоли скорбных головою, поэтому давай конкретно оттопыримся. Ага, Карл Клару склонял к аморалу. Устраивать аморалку с чёртом Соломе не хотелось, ибо скотиняка-чёрт был страшён, шустёр и вонюч, но при этом настойчив.