1937 год: Н. С. Хрущев и московская парторганизаци - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Абрамян cтр.№ 39

Страница

Ответив на обвинения Яковлева, далее Хрущев высказался по отдельным положениям сталинского доклада. Вслед за Сталиным Хрущев выделил среди недостатков партийной работы два: слабое внимание к вопросам партийного образования и пропаганды, а также чрезмерное внимание вопросам хозяйственной работы в ущерб партийной. Даже сама партийная работа, по признанию Никиты Сергеевича, не воспринималась частью партийных руководителей как постоянная: «При подборе и выдвижении кадров на партийную работу мы имеем такое положение, когда член партии идет на партийную работу и рассматривает это как переходящую ступень для выдвижения на хозяйственную или советскую работу». Здесь Никита Сергеевич мог опираться на собственный опыт. В 1929 г. он тоже оставил партийную работу на Украине, перебрался в Москву, поступил в Промакадемию, чтобы потом работать в промышленности ^[425]. Исправить текущее положение, по мнению Никиты Сергеевича, могло усиление контроля над кадрами и над работой нижестоящих парторганизаций.

После выступления Хрущева слово взял Маленков. Он сразу ответил на замечания Яковлева. Тот, по словам заведующего ОРПО ЦК ВКП(б), «не совсем разобрался в цифрах, которые здесь привел, и неправильно указал на то, что местные организации стали скрывать данные о пассивных». Разница между первоначально заявленной московской парторганизацией цифрой свыше 300 000 человек и впоследствии указанной 266 000 человек получила свое объяснение: «Тут опять-таки получилось недоразумение, которое связано с тем, что одна цифра была до учета рассмотрения апелляций, а другая – после учета». Таким образом, последняя цифра отчета являлась окончательной. Вместе с тем, и Маленков высказался критически о состоянии московской парторганизации. Согласно его данным, 820 троцкистов и зиновьевцев получили здесь новые билеты, а после были исключены как враги партии. В то же время по мотивам пассивности исключено почти в 8 раз больше людей – 6400 коммунистов. Правда, в отличие от Яковлева конкретные фамилии лиц, виновных в таком положении, им названы не были. Да и сам пример никак не выделялся на фоне других областных или краевых парторганизаций.

Итоги прениям, а в какой-то степени и пленуму, подвел Сталин. Если доклад осветил задачи будущей перестройки партийной работы в общем и целом, то в заключительном слове Сталин постарался донести отдельные его положения до каждого на конкретных примерах. Именно Николаенко, – ту, что упоминали в выступлениях украинские руководители, – вождь поставил в пример как маленького человека, которая «помогла разоблачить целый ряд людей». Нашлось среди примеров место и для московской парторганизации: из девяти разобранных Сталиным вопросов она фигурировала в двух.

Так, растолковывая собравшимся, как нужно воспитывать кадры на собственных ошибках, вождь использовал в качестве одного из примеров столичную парторганизацию. Факт относился к 1930 г., когда ускоренные темпы коллективизации и отличные показатели Московской области на деле оказались дутыми. После корректировки Сталиным курса процент коллективных хозяйств здесь быстро упал с 85 до 8 %. Это привело к смене партийного руководства Московского комитета. На смену тогдашнему первому секретарю К.Я. Бауману, признанному виновным за допущенные в ходе коллективизации ошибки, пришел секретарь ЦК ВКП(б) Л.М. Каганович.

Второй пример относился уже к современному руководству. Завершая речь, Сталин заговорил о необходимости заботиться о членах партии и их судьбе. Массовые исключения из партии, когда с 1922 г. общее количество исключенных достигло полутора миллионов, а за два года кампаний по проверке и обмену – порядка 300 000 человек, вождь охарактеризовал как проявление бесчеловечности и бюрократического бездушия. Из справки, подготовленной Маленковым к выступлению, содержащей данные по разным предприятиям разных областей ^[426], Сталин выбрал лишь одно – из Московской области: «То, что на некоторых заводах, например, если взять Коломенский завод… […] Членов партии сейчас имеется 1400 человек, а бывших членов и выбывших с этого завода или исключенных – 2000, на одном заводе. Как видите, такое соотношение сил: 1400 членов партии – и 2000 бывших членов на заводе». Тем самым вождь не проявил видимого интереса к объяснениям Хрущева и поддержал критику Яковлева. Более того, озвученный им пример Коломенского завода лишь ужесточал эту критику. И создавшееся положение, и виновные определялись Сталиным однозначно: «Вот, все эти безобразия, которые вы допустили, – все это вода на мельницу наших врагов». Такое жесткое заявление Сталина Хрущев должен был отнести и к себе.

После окончания пленума ЦК, 11 марта 1937 г. состоялось заседание объединенного пленума МК и МГК ВКП(б). В его повестке стоял лишь один вопрос: «Итоги пленума ЦК ВКП(б)» и один докладчик – Н.С. Хрущев. Доклад предназначался только для первых секретарей райкомов и горкомов. Резолюция по нему была лаконичной: «Заслушав информацию тов. Хрущева об итогах очередного пленума Центрального комитета ВКП(б), объединенный пленум Московского областного и городского комитетов ВКП(б) целиком и полностью одобряет решения пленума Центрального комитета и обязывает парторганизации и всех коммунистов строго и неуклонно проводить их в жизнь» ^[427].

Московская парторганизация начала претворять решения пленума ЦК в жизнь.

Довести до членов партии общие установки только закончившегося пленума ЦК должны были активы. Они же ориентировали партийцев, как и в каком ключе нужно будет проводить выборы – простое переизбрание партийного руководства уже не требовалось. 12 марта 1937 г. Хрущев подал пример всей московской парторганизации. Он открыл общегородское собрание актива московской городской партийной организации и доложил об итогах пленума. Собрание, на котором присутствовало более 2000 человек, растянулось на несколько дней. Критике подверглись как упомянутые на пленуме ЦК райкомы города и области, так и не упомянутые. Ростокинский, Дзержинский, Железнодорожный, Молотовский, Свердловский, Коломенский райкомы «не заметили и не разоблачили врагов партии – троцкистов и правых, выдали им новые партийные билеты, проявив в то же время бездушное отношение к честным коммунистам, исключив многих из них за так называемую “пассивность” и маловажные проступки». Из всех райкомов только фамилии двух первых секретарей были преданы огласке в окончательной резолюции – Л.М. Перчика и Н.В. Симакова. Наложение на них Комиссией партийного контроля при ЦК ВКП(б) партийных взысканий собрание одобрило. Неудовлетворительная постановка пропаганды марксизма-ленинизма была отмечена в Красногвардейском, Сокольническом, Таганском, Первомайском, Фрунзенском райкомах, где секретари «передоверили руководство пропагандой и печатью второстепенным работникам аппарата и не помогали им в их работе» ^[428].

Страница