Николай Чудотворец - читать онлайн книгу. Автор: Константин Ковалев (Ковалев-Случевский) cтр.№ 59

Другой епископ Николай в связи с историей о разрушении святилища упомянут и в древних житиях. В известной книге Густава Анриха (Лейпциг, 1913) приводится такой текст из «Vita Nicolai Sionitae» («Жития Николая Сионского»), восходящий, предположительно, к VI столетию: «Однажды в Сионский монастырь пришли несколько человек и попросили помочь Николая избавиться от духа нечистого идола, который, поселившись на священном дереве, находящемся на их земле, уничтожал жителей деревни вместе с их землями. Ранее попытка человека, который хотел срубить дерево, закончилась смертью от собственного топора. Вокруг дерева собралось 300 человек, желающих посмотреть на происходящее, но ни один из них не пытался помочь срубить дерево. Николай совершил молитву, перекрестился и семь раз ударил дерево острым топором. Дерево вздрогнуло, испугав толпу, и рухнуло на землю. Дух дерева возопил тогда: ‘Торе мне, прогнал меня Николай из дома моего в этом кипарисовом дереве. Нет мне пристанища теперь ни в доме моем на священном дереве, ни во всей Ликии»…».

Присоединяется к мнению названных историков и А. Ю. Виноградов, автор статьи о Николае Сионском в «Православной энциклопедии». «Однажды, — пишет он, — к нему пришли жители Плакомы с просьбой срубить священное дерево, в котором поселился нечистый дух, вредивший людям. Николай изгнал беса за пределы Ликии, срубил дерево, распилив его на куски».

Однако это никак не отрицает факт того, что рубить языческое древо мог и святитель Николай Мирликийский задолго до Николая Сионского. Во-первых, священное дерево (роща) Элевтеры существовало и при Николае Чудотворце. Подтверждение тому — вышеупомянутые монеты с ее изображением на древе, которые датируются временем правления Марка Антония Гордиана (Marcus Antonius Gordianus), известного в историографии как Гордиан III. Он был римским императором между 238 и 244 годами. Тогда же и выпускались эти монеты с древорастущей богиней и надписью «Мира». Мог ли не знать об этом будущий святитель Николай, который родился спустя два-три десятилетия после появления этих монет? Знал, конечно.

Естественно, что святитель Николай Чудотворец мог, и скорее всего, именно он срубил священное дерево поклонников Элевтеры. Ибо он разрушил святилище полностью, до основания. Мог ли то же самое совершить Николай Сионский в VI столетии? Конечно же, мог. Ибо сопротивление язычников наверняка было серьезным, оно время от времени возрождалось. Древо могли вырастить вновь, почитание его продолжалось. А далее — все известно. Хотя Николай Сионский лишь изгнал «нечистого духа, вредившего людям», что представляется менее масштабным деянием, нежели полное разрушение важнейшего для язычников святилища, что было совершено святителем Николаем на два столетия раньше.

По поводу проблемы «двух разных епископов с именем Николай в Мирах Ликийских» мы уже говорили в предисловии к данной книге. Нас же в приведенной цитате, «когда святой рубит Плакомский кипарис, в котором обитал бес», интересуют два слова-термина, которые дополняют рассказ о разрушении святилища в Мирах. Это «кипарис» и «Плакома».

Вряд ли кто-то из исследователей сомневается, что священным древом язычников в средиземноморской Античности был кипарис. Обиталище богини Элевтеры в Мирах также было связано с кипарисом. Имеется много историй и рассказов из древнегреческой мифологии об этих деревьях, которые росли на протяжении нескольких столетий.

Кстати, для богини Артемиды кипарис считался «своим деревом». Стрелы из ее колчана, которыми она поражала зверей (и людей), были кипарисовыми. Когда строили знаменитый храм Артемиды в Эфесе, то в качестве деревянных деталей использовали кипарис. Не исключено, что аналогично поступили и при построении (если таковое было) храма Артемиды Элевтеры в Мирах.

Мистическое значение кипариса заметили еще ассиро-вавилонские жрецы, считая дерево символом богини плодородия. Финикийцы поклонялись ему как Древу Жизни, утверждая, будто знание об этом священном растении их предкам передали боги. История юноши Кипариса и Аполлона — лишь малая часть того, с чем связываются мифологические значения образа священного древа.

Современные ученые говорят, что ныне живущие виды кипариса на самом деле очень давнего происхождения. Поразительно, но даже очень древние, ископаемые деревья и их хорошо сохранившиеся остатки встречаются уже в третичной формации! А это миллионы лет до нашей эры.

Будучи в большинстве своем вечно зеленым растением, кипарисовое дерево действительно выглядит как неумирающее, как древо постоянной жизни. Ведь один только кипарис в Средиземноморье мог пережить с десяток поколений людей. Сам Плутарх однажды рекомендовал все законы страны обязательно написать на кипарисовых досках.

Древние египтяне изготовляли саркофаги из кипариса, зная, что в стволах содержится много смолы, которая предохраняет их от гниения. Поэтому кипарисовое масло применяли для бальзамирования мумий.

В христианской традиции кипарис также важен. Часто из этого дерева изготовляют церковную утварь, в том числе кресты и нательные крестики, доски для икон, четки, ковчежцы и даже раки для особенных святых.

Однако не меняющая цвета листва кипариса для греков стала символом печали. Это дерево ассоциировалось с кончиной и похоронами. Ветви кипариса возлагали на гробницы усопших или внутрь их, у могилы сажали кипарисовые деревца, украшали ими дом умершего.

Не являлся ли кипарис в Мирах Ликийских именно символом упокоения? Не находился ли он как святилище у какого-то большого городского кладбища? На эти вопросы еще следует найти ответы.

Вот на каком дереве «обитала» богиня Элевтера. Вот что охраняли змеи, не подпуская к стволу людей с топорами.

Так рубить или не рубить?

Эстет-материалист скажет — не трогайте красоту мира, оставьте в покое природу.

Духовный человек заметит — смотря для чего произрастает данное дерево и кем культивируется.

Все, даже самое лучшее, можно испортить, если оно кем-то и зачем-то осквернено. Недаром об этом так проникновенно и точно сказал святитель Василий Великий, почти современник Николая Чудотворца: «Если видишь, что живущий в язычестве, или отторгнутый от Церкви какою-либо превратною ересью, целомудрен по жизни и во всем прочем старается о нравственном благочинии, то тем паче ты напрягай свое старание уподобиться плодоносной смоковнице, которая собирает силы из приближенных к ней диких смоковниц, перестает истаивать, и тщательнее питает свой плод».

Упомянутая Плакома (Plakomd) для нас интересна потому, что это возможное место, где само святилище и находилось. Где располагался храм Элевтеры в Мирах? На этот вопрос пока никто не может ответить определенно. Возможно, как и в Ксанфе, — не в городе, а на некотором и довольно немалом расстоянии от него. Археологи в настоящее время пытаются найти его остатки, что в еще большей степени приоткроет нам страницы из Жития епископа Мир Ликийских. А ведь это могло быть и место, где позднее воздвигли храм в память о самом святителе Николае! Ничто не отвергает и такую вероятность.

О Плакоме мы уже говорили в главе о детстве будущего святителя. Так называлось одно из главных мест в городе, где происходили важные события или активная повседневная жизнь. Нечто вроде центральной площади, выносного центра, точки — куда стремились все жители во время празднований, читки указов или произведения казней. Такая площадь — «плакома» — могла находиться вовсе и не в центре города, а на его окраине. И даже на довольно большом (до нескольких километров) расстоянии от него. До Плакомы требовалось дойти не спеша, сосредоточенно, с достоинством — на поклонение или на широкую ярмарку.