Николай Чудотворец - читать онлайн книгу. Автор: Константин Ковалев (Ковалев-Случевский) cтр.№ 36

К тому времени был жив еще император Диоклетиан, ушедший на покой, подальше от власти и поселившийся в родных ему местах. Не только вежливости ради императоры пригласили его в Медиолан для участия во встрече августов. Заодно и на бракосочетание. Но также заодно, скорее всего, планировалось подключение Диоклетиана к решению вопроса о Миланском эдикте. Видимо, Константину и Лицинию хотелось, чтобы инициатор гонений против христиан поставил свою подпись под эдиктом о религиозной свободе.

Диоклетиан не приехал. Он, как всегда, сослался на свои овощи, которые не могут остаться без присмотра хозяина, напомнил о своих старческих годах и трудностях зимней дороги. Его отказ вызвал подозрения у собравшихся в Медиолане в том, что Диоклетиан хочет выступить или поддержать их противников. Они уже подумывали о жестком реагировании. Но в том же году Диоклетиан скончался. Может, решил уйти из жизни сам, добровольно? Предполагали, что принял яд. Однако Сенат постановил проводить его тело с почестями. Гуманный Константин не возразил…

В это самое время и был принят знаменитый Медиоланский указ, повернувший ход истории, изменивший жизнь святителя Николая, даровавший ему еще большее время жизни и подвижничества.

Евсевий цитирует документ так:

«Когда же я, Константин август, и я, Лициний август, благополучно прибыли в Медиолан и обсуждали всё, что относится к общей пользе и благополучию, то среди прочего, что сочли мы во многих отношениях полезным для всех, решили прежде всего издать постановление, которое поддерживало бы страх Божий и благоговение, то есть даровать и христианам, и всем свободно, по своему собственному желанию выбирать веру, дабы небесное Божество, как бы Его ни называли, относилось благосклонно и к нам, и к подданным нашим».

Какова же была главная суть столь эпохального законодательного акта?

Сам Миланский эдикт (Edictum Mediolanense) представляет из себя документ, датируемый 313 годом и подписанный императорами Константином и Лицинием. Именно этот указ, как мы уже говорили, провозгласил религиозную терпимость на территории Римской империи. Мы не имеем сегодня полного текста этой важной бумаги, но ее обильно цитировал Лактанций в своем труде «О смерти гонителей».

Евсевий Кесарийский в «Церковной истории» характеризовал документ так: «Константин и с ним Лициний, еще не впавший в безумие, впоследствии им овладевшее, почитая Бога дарователем всех ниспосланных им благ, единодушно издали закон, для христиан совершенно превосходный… Твердая и огражденная от зависти царская власть по справедливости осталась только в руках Константина и Ли-циния. Истребив прежде всего враждебное Богу и осознав дарованные им от Него блага, они любовь свою к Нему и к добродетели, расположение к Божественному благочестию и благодарности доказали через издание законов в пользу христиан».

Процитируем документ выборочно, пользуясь переводом самого Евсевия Кесарийского.

«Итак, руководствуясь здравым и правым смыслом, мы объявляем следующее наше решение: никому не запрещается свободно избирать и соблюдать христианскую веру и каждому даруется свобода обратить свою мысль к той вере, которая, по его мнению, ему подходит, дабы Божество ниспосылало нам во всех случаях скорую помощь и всякое благо.

Отныне всякий, свободно и просто выбравший христианскую веру, может соблюдать ее без какой бы то ни было помехи. Мы решили обстоятельно изъяснить это твоей попечительности, дабы ты знал, что мы даровали христианам полное право совершать богослужение. Поскольку же им даруется неограниченная свобода, то твоей чести должно быть понятно, что дается свобода и другим, по желанию, соблюдать свою веру, что и соответствует нашему мирному времени: пусть каждый свободно, по своему желанию избирает себе веру. Так определено нами, дабы не казалось, будто мы умаляем достоинство какой-либо веры.

Кроме того, касательно христиан мы постановляем следующее: если места, в которых они раньше собирались и о которых в прежде присланной твоей чести грамоте предписано совершенно иначе, куплены у нашей казны или у кого-либо, то пусть их вернут христианам безвозмездно, без возврата заплаченной за них суммы, немедленно и беспрекословно. Равным образом получившие такие места в дар должны немедленно вернуть их христианам. И если купившие эти места или получившие их в дар хотят просить за них от нашей доброты вознаграждения, то пусть обратятся в суд к нашему правителю, и наша милость не оставит их просьбы без внимания. Все это твоей заботливостью должно быть возвращено христианскому обществу без промедления.

И так как христианам принадлежали не только те места, где они обычно собирались, но и другие, составлявшие собственность не только частных лиц, а целого общества, то согласно закону, только что нами изложенному, ты распорядишься без всякого промедления вернуть их христианам, т. е. всему их обществу и каждому собранию, соблюдая, конечно, и упомянутое указание о том, чтобы вернувшие те места безвозмездно рассчитывали на вознаграждение от нашей доброты».

Прочитав данный текст, любой может удивиться — а зачем надо было проводить столь жестокие гонения на христиан, чтобы потом наградить их столь высокими возможностями и правами? Ответ на этот вопрос лежит за пределами разума, носит скорее эсхатологический или даже апокалиптический характер.

При всем этом, если прочитать также и тексты Лактанция, в которых мы дополнительно можем узнать содержание Миланского эдикта, то получается следующее. По указу все религии империи уравнивались в правах. Это было почти революцией. Пока еще такой текст не означал, что традиционное римское язычество теряло роль официальной религии, но уже почти намекал на это. Христиане в эдикте были выделены особо. По документу предусматривалось возвращение им и даже христианским общинам всей той собственности, которую ранее у них изъяли в период гонений. Дабы не было конфликтов между прежними и новыми собственниками, особенно на религиозной почве, текст документа предусматривал компенсацию из казенных средств для тех, кто стал владельцем собственности, которая до того принадлежала христианам. Да, новый владелец обязан был вернуть собственность назад, но не просто так, а получив компенсацию. Такой подход к реабилитации христиан можно назвать непредсказуемо позитивным.

Миланский эдикт все же не провозгласил христианство единственной религией империи. Он давал лишь некоторые преимущества, вернее даже не преимущества, а возможности в реализации прав христиан. Язычество все еще было непоколебимо. То было время сосуществования религий, их взаимопонимания и, повторимся еще раз, — веротерпимости.

Радости христиан не было предела. Ее сполна выразил автор «Церковной истории», современник событий Евсевий Кесарийский. Эти эмоции нельзя не привести полностью, невзирая на немалый объем.

«Исчез весь род богоненавистников… Теперь светлый и ясный день, не омрачаемый никаким облаком, озарил лучами небесного света церкви Христовы по всей земле. Даже тем, кто чужд нашему братству, ничто не мешает пользоваться, если не всецело, то хотя бы долей того, что даровано нам от Бога. Все люди освободились от власти тиранов, избавились от прежних бедствий. Каждый исповедовал единого истинного Бога, поборника благочестивых, но у нас, возлагавших свою надежду на Христа, Сына Божия, радость была несказанная; каждое место, еще недавно опустошенное нечестием тиранов, дышало дивным ликованием, словно оживая после длительной смертельной заразы; мы видели, как от основания поднимались церкви, возносясь на недосягаемую высоту в красоте большей, чем у церквей, разрушенных прежде.