Франциск Ассизский - читать онлайн книгу. Автор: Анна Ветлугина cтр.№ 79

Дмитрий Мережковский, написавший о святом из Ассизи целую поэму, а кроме того — биографический роман. Писали о нем и многие другие поэты.

После прихода к власти большевиков Франциска в России незамедлительно предали забвению — вместе с другими религиозными деятелями. Разговор о Франциске на русском языке отныне мог продолжаться только в эмиграции. Например в творчестве поэта Анатолия Гейнцельмана или другого литературного деятеля русского зарубежья, Юрия Иваска.

Но случались героические попытки изучать наследие Франциска и в богоборческом Советском Союзе. В 1947 году вышла в свет монография «Итальянское Возрождение» специалиста по медиевистике Матвея Александровича Гуковского. Автор старательно «спрятал» информацию о Франциске Ассизском в разделе «Культура», в главе «Италия в 1250 году». Современный церковный историк архимандрит Августин (в миру — Дмитрий Евгеньевич Никитин) в своей статье «Францисканские мотивы в русской поэзии» ^[122] описывает сложности, с которыми пришлось сталкиваться ученому-медиевисту. Чтобы выпустить эту книгу, ему пришлось заранее авансом покаяться в предисловии в возможных идеологических ошибках. «Мне кажется, однако, — писал Матвей Гуковский, — что недостатки эти могут быть оправданы постольку, поскольку моя работа является первой попыткой в своем роде, не имеющей прецедентов, — попыткой, продиктованной страстным стремлением выполнить указания величайшего ученого мира, любимого вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина, стремлением смело идти вперед в разрешении больших научных вопросов, не останавливаясь на том, что было сделано до сего времени».

После перестройки Франциск появился в российской интеллектуальной действительности снова, причем не только в историческом или религиозном контексте, но и на передовой новых поисков смысла бытия, в частности, в рок-музыке. В 1990-е годы очень актуально звучала песня Бориса Гребенщикова:

Не обошел вниманием нашего героя культовый поэт Анри Волохонский, автор знаменитого текста «Город золотой» («Над небом голубым…»). На альбоме Леонида Федорова «Таял» есть трек «Франциск» на его стихи, а в оформлении альбома использован фрагмент одной из фресок Джотто цикла «Святой Франциск Ассизский». Интерес популярных исполнителей к святому из Ассизи имеется и по сей день. В одной из песен Псоя Короленко Франциск проповедует собакам. Есть упоминание нашего героя и в творчестве рэпера Оксимирона.

Из всего сказанного может возникнуть ощущение, что Франциск был «любимцем публики» (хотя бы поначалу только в Европе), начиная со своего появления вплоть до наших дней. Но симпатия к «демократическому» и «интеллигентному» святому существовала далеко не все восемь веков, что прошли с момента его смерти. В эпоху Просвещения Франциска не очень-то жаловали, считая скучным отжившим атрибутом «непрогрессивного» католичества. Причем так относились в то время не ко всем католическим деятелям. Например, святого Филиппо Нери ^[123] в XVIII веке, наоборот, весьма уважали.

Сергей Аверинцев в предисловии к сборнику «Истоки францисканства» описывает случай с Иоганном Вольфгангом Гёте. Немецкого классика во время путешествия по Италии очень впечатлили рассказы о добром Пеппо (прозвище Нери), который организовывал в Риме молитвенные процессии с музыкой и последующими пикниками на лугах. Среди городов, которые посетил Гёте, был и Ассизи. Однако немецкий поэт побывал там лишь ради памятников древнеримской архитектуры. О Франциске же у него не возникло «ни единой сердечной мысли, лишь беглый взгляд с отвращением на унылый собор».

Здесь напрашивается параллель с Бахом. Прежде чем занять свое почетное место среди величайших композиторов мира, ему пришлось пережить почти вековое забвение. В эти годы баховской музыкой интересовались лишь знатоки, да и те считали ее скучной заумью.

«Баховское возрождение» началось в эпоху романтизма. Конкретно — со смелого поступка одного юного романтика, двадцатилетнего Феликса Мендельсона, рискнувшего поставить забытые «Страсти по Матфею». И нашего героя реабилитировали тоже романтики, хотя излишней церковностью это направление, да и весь XIX век в целом уж точно не отличались. Но Франциск Ассизский! Менестрель, скоморох Господень! А также непонятый гений — ведь Церковь не всегда признавала его орденские правила, считая их невозможно строгими, и даже братья, вверившие ему жизнь и судьбу, порой сомневались в своем предводителе. К тому же он прекрасно попадал в концепцию милого романтикам пантеизма со своей особенной, несвойственной другим христианским святым любовью к природе.

В середине XIX века достаточно серьезный «пиар» святому из Ассизи в умах антиклерикалов сделал уже упомянутый Ференц Лист. Будучи мегапопулярным виртуозом, он влиял на умы тогдашней интеллигенции подобно современным культовым рок-группам.

Гениальный венгерский композитор не только создал произведения, посвященные Франциску, но еще и сам с детства мечтал стать францисканцем. Правда, до конца ему это не удалось. Образ жизни «звезды» мало совместим с монашеством, а полностью оставить музыкальную карьеру Лист не смог.

Францисканские идеи романтизированы в творчестве другой популярнейшей персоны XIX века, модной и прогрессивной романистки Жорж Санд. В кульминационном моменте ее романа «Графиня Рудольштадт» герои взывают к «богине Бедности».

Франциском восторгались субъективисты и последователи индивидуализма. В XX веке его начали считать первым экологом, первым хиппи, чуть ли не профессиональным революционером.

Его популярность сильно выросла со времен романтиков и продолжает расти. Ассизи охотно посещают туристы, и уже не из-за древнеримской архитектуры, как когда-то Гёте, а из-за того, что там жил самый добрый святой. Образ милого добряка и чувствительного поэта тиражируется по всему миру, затуманивая и искажая подлинные черты портрета великого человека.

Ему удалось достичь величия в области, с трудом поддающейся описанию. Как объяснить, что такое святость? Может быть, здесь подошла бы цитата из книги Леонарда Коэна «Прекрасные неудачники»: «Кто такие святые? Это те, кто сумел достичь предела человеческих возможностей. Но определить, каковы эти возможности, невозможно. Мне кажется, дело здесь скорее связано с энергией любви. Причастность к этой энергии выражается в обретении некоего равновесия в хаосе бытия».