Эдвард Мунк. Биография художника - читать онлайн книгу. Автор: Атле Нэсс cтр.№ 76

Возмущение художника вполне понятно. Формулировки контракта с «Комметер» были довольно расплывчатыми. Их можно было толковать и так, что Мунк должен получать как минимум 3000 марок в год без каких бы то ни было отчислений. В иных условиях, возможно, именно так оно и было бы, но картины Мунка продавались плохо и фирма рисковала понести значительные убытки. Посему «Комметер» избрала собственное толкование контракта, которое, если в него внимательно вчитаться, тоже имело право на существование.

Плохо было то, что реакция Мунка приобрела болезненную форму. У него сложилось твердое убеждение, что «Комметер» намеренно обманывает его, причем не только в счетах, – Мунк вообразил, что фирма крадет его картины!

Как бы то ни было, выставка в Гамбурге 7 марта все-таки открылась. Сам Мунк по-прежнему оставался в Веймаре. Через два дня после открытия Шифлер прочел лекцию об искусстве Мунка. Публика посещала выставку хорошо. Поступило несколько предложений о покупке картин: 400 марок за небольшой автопортрет, 350 за «Лес», который сам Мунк оценивал в 500 марок, и 500 за «Пепел». «Комметер» умоляла Мунка принять предложения: число покупателей растет, если на некоторых картинах уже висит табличка «Продано». Художнику даже предложили незамедлительно получить аванс наличными – правда, с условием, что он будет считаться частью тех самых 3000 марок.

Больше радости Мунку принесла открывшаяся в это же самое время крохотная выставка в Йене, где были представлены всего четыре картины – три написанные в Эльгерсбурге и портрет Ауэрбаха. Бото Греф написал длинную рецензию, подробно остановившись на биографии художника и истории его творчества. В частности, он сравнил Мунка с Ван Гогом, который тогда едва ли был хорошо известен в Йене. Выводы Грефа отражают двойственность восприятия живописи Мунка в Германии: искусство Мунка, по Грефу, – это «размышления о душе современного человека и германском темпераменте».

В начале марта Мунк, очевидно, ненадолго ездил в Эльгерсбург. Во время этой поездки он написал два пейзажа; один из них занял место среди лучших полотен Мунка. Впоследствии художник создал три версии этой картины.

Мунк установил мольберт на невысоком холме, всего в нескольких метрах от того места, где осенью писал женщин с корзинами. На вершине стояла небольшая избушка – пристанище для туристов. Отсюда открывался прекрасный вид: пашни едва оголились, местами лежит тающий снег, на горизонте – цепь невысоких гор. На картине едва намеченные межи земельных наделов и пересекающие их ложбины создают абстрактную игру линий. На переднем плане стремительная перспектива линий рвется навстречу зрителю, как будто стремясь поглотить его, отчего мирный пейзаж приобретает устрашающий оттенок. Затерянный вдалеке крохотный домик еще больше усиливает это впечатление. Но оно обманчиво – земля эта давно обжита человеком, нужно только дождаться, пока снег растает и придут крестьяне.

Пейзаж «Таяние снегов под Эльгерсбургом» был среди картин, выставлявшихся в Йене. Именно его Греф имел в виду, когда сравнивал Мунка с Ван Гогом.

Мунк пробыл в Эльгерсбурге недолго. Через несколько дней он появился в другом курортном городке – Бад-Кёсене, расположенном в сорока километрах к северу от Веймара на реке Зале. Новости, полученные им по приезде сюда, вряд ли могли успокоить его расшатанные нервы.

Пришел финансовый отчет, который Мунк в приступе гнева потребовал у «Комметер». Правда, после этого он – без большой охоты – согласился продать три картины, и в Гамбурге были проданы «Весна», «Отец и дочь» и «Этюд (девочка в платье в красную клетку)». Общая их цена составила 1200 марок. За сговорчивость «Комметер» сразу перечислила ему 300 марок, подчеркнув, что делать это совсем не обязана. Что это «добрая воля» фирмы, ясно видно из отчета: даже после этой сделки Мунк остался должен «Комметер» 2172 марки 20 пфеннигов!

По сравнению с крохотным Эльгерсбургом Бад-Кёсен был настоящим светским курортом. Мунк поселился в его лучшей гостинице «Мутигер риттер». Неизвестно, правда, жил он в самой гостинице или во флигеле «Риттербад», где комнаты были светлее и больше подходили для мастерской.

Шифлеру он сообщил, что отправился в Бад-Кёсен, чтобы пройти курс бальнеотерапии под названием «солнечные ванны», но, как и в Эльгерсбурге, услугами врачей не воспользовался. Возможно, ему просто нечем было заплатить за дорогостоящие процедуры. К началу августа Мунк остался совсем без денег. Ему пришлось просить взаймы у Шифлера, который был недостаточно богат, чтобы быть постоянным кредитором, и даже у тети Карен.

В Бад-Кёсене у художника опять начались странные отклонения в поведении. Завтракая в ресторане с одним голландцем, он вдруг принялся утверждать, будто умеет гипнотизировать, и поскольку сотрапезник засомневался, стал настаивать на незамедлительном проведении сеанса. Мунк смешал горчицу, перец, табачный пепел и уксус, «ужасающим взором» уставился на голландца и завопил, что, если тот сейчас же все это не съест, он его застрелит на месте.

Поэтому едва ли можно назвать удачным его решение уехать из тихого Бад-Кёсена в шумный Берлин. Линде был ужасно обеспокоен: «Берлин – это рассадник пьянства, да и ваши глубокоуважаемые соотечественники далеко не трезвенники».

Но желание встретиться с соотечественниками как раз и было одной из причин поездки Мунка. Хотя Осе и Харальда Нёррегор, ожидавших его в Берлине, трудно назвать завзятыми пьяницами, они тоже не упускали случая выпить в веселой компании. «На деревьях распускалась листва, а мы кутили», – напишет Осе после возвращения домой.

Несмотря на охлаждение отношений после истории с Туллой, Осе оставалась, по словам самого Мунка, его лучшей подругой. Двадцатипятилетний брак с Харальдом этой дружбе совсем не мешал. Напротив, ее супруг всегда старался помогать Мунку. Они повеселились под зеленеющими кронами деревьев Берлина и расстались, не зная, что Мунк и Осе Нёррегор, урожденная Оста Карлсен, видятся в последний раз.

После выставки Сецессиона в апреле газеты пишут о Мунке вполне доброжелательно: «Эдвард Мунк снова представил нам проникновенные портреты, краски на которых сияют, будто они сделаны из жидкого стекла». Однако Мунка ожидает еще одна, куда более важная встреча. Он должен первый раз увидеться с Эрнестом Тилем. Человек, на которого Мунк работал почти целый год, предлагает ему подписать весьма выгодный контракт: богач-швед хочет заплатить Мунку за портреты Ницше и его сестры 5000 марок. 500 марок художник может получить сразу же, а оставшаяся часть суммы будет выплачиваться по частям, при условии, что портреты будут готовы в июле.

Похоже, финансовый кризис преодолен, и Мунк впадает в эйфорию. Резкие смены настроения очень характерны для него в этот трудный период жизни. Ему хочется совершать великие деяния. Он пишет тете Карен, вскользь упоминает о том, что был представлен принцу Эушену ^[78], и приглашает ее и Ингер в Берлин! Если они не хотят ехать так далеко, то можно встретиться, по крайней мере, в Копенгагене. Неизвестно, как к этому предложению отнеслась Ингер, но тетя не собиралась пускаться в путешествия. Она благодарит и отвечает отказом.