Эдвард Мунк. Биография художника - читать онлайн книгу. Автор: Атле Нэсс cтр.№ 41

Согласно одному из мифов, Тулла Ларсен, незамужняя и экономически независимая, жила одна и вела во всех отношениях свободную жизнь, что противоречило бы всем обычаям той эпохи. Но это хотя бы отчасти неправда. На момент встречи с Мунком она жила вместе с матерью и старшим братом.

Осенью Мунк и Альфред Хауге переселились в столицу – благо было куда. Домик в Осгорстранне вряд ли годился в качестве убежища от зимнего холода, поэтому Мунк сохранил за собой и комнаты в Кристиании, на Университетсгатен, 22, – здесь, помимо прочего, он хранил картины. Квартплату, что для Мунка было важно, они поделили на двоих. Впрочем, в этих комнатах было так холодно, что Мунк порой не выдерживал и в дни, когда ему особенно нездоровилось, переселялся в гостиницу.

При подобных обстоятельствах и произошла его последняя встреча с Ибсеном. Мунк заболел бронхитом и переехал в отель «Гранд», где тут же отправился пропустить рюмочку в кафе, а когда пришло время расплачиваться, попросил, чтобы долг записали на его счет. Кельнер отказался, и Мунк не нашел ничего лучшего, как пожаловаться Ибсену, который аккурат в это время зашел в ресторан. Ибсен же ответил, что Мунк должен расплатиться сейчас же и что он, Ибсен, всегда платит сразу; с этими словами Ибсен протянул художнику деньги. Мунк рассвирепел и сказал, что больше его знать не желает.

Живя в Кристиании, Мунк и Тулла имели возможность видеться часто; оба вели бурную светскую жизнь, что не всегда положительно сказывалось на физическом самочувствии художника, который никогда не отличался крепким здоровьем; в эту зиму Мунк то и дело хворал.

Все – во всяком случае сохранившиеся – описания Туллы были сделаны Мунком уже постфактум – на них отпечаток трагедии, случившейся позже. Это надо принимать во внимание при чтении красочного повествования о том, как она пригласила Мунка на вечеринку с «отличными блюдами – вином и шампанским», не говоря уж об истории, согласно которой после одной такой вечеринки Тулла якобы отказалась вернуться домой, поднялась вместе с Мунком и Хауге в их гостиничный номер и улеглась между ними: «Она легла рядом с Брандтом, и их губы соприкоснулись…» Это довольно плохо соотносится со сдержанным тоном письма Туллы, где она вспоминает, как они встретили день рождения Мунка в декабре 1898 года:

Вечером ты поднялся в мастерскую с бутылкой шампанского и сказал, что я должна поцеловать тебя, как-никак твой день рождения. Я отлично помню, как мне хотелось это сделать, но я не посмела.

Судя по этому письму, именно Мунк проявлял инициативу на первой стадии их отношений. О том же говорит и записка, по-видимому написанная незадолго до Рождества:

Милый Туллик! Не пропадай. В любом случае ты ведь придешь во второй день Рождества? Может, у тебя найдется время заглянуть ко мне и пораньше. Твой Э. М.

Но скоро страсти стали разгораться все сильнее. Что бы там ни говорил потом Мунк, Тулла отнюдь не была распутницей. Мало того, в возрасте двадцати девяти лет ей приходилось лгать родственникам и знакомым, скрывая, что она проводит так много времени с художником:

Да, ты был прав, мне здорово досталось за ту ночь, и не от матери, ей-то я сказала, что заночевала у Нёррегоров (которые, кстати, были на карнавале), зато от чужих проходу не было…

В начале нового года Мунку в руки попала большая – хочется прямо сказать неуправляемо большая – сумма денег. В январе Национальная галерея решила купить две его картины. Первая – «Весна» – присутствовала на всех крупных выставках начиная с 1889 года. Многие критики признавали ее лучшей картиной художника – благодаря приглаженному стилю она оказалась приемлемой для широкой публики. Второй картиной, которую купила галерея, была «Ингер в черном» – портрет сестры художника. Можно, конечно, сказать, что галерея отставала от времени лет этак на десять, но Мунка, понятное дело, это ничуть не волновало – тем более что за картины он получил 3500 крон. Примерно столько зарабатывал в год хороший врач.

Теперь он мог отправиться в Париж и спокойно работать. Хотя он и в Норвегии много рисовал, его никак не оставляла идея сделать большую графическую серию – аналогичную той, что он составил из картин разного формата. Преимущество графики перед маслом заключалось еще и в том, что у зрителей появлялась возможность – как с технической точки зрения, так и с экономической – купить всю серию целиком и при желании повесить в одной комнате. Литографические формы по-прежнему лежали в Париже, хотя Мунк и запаздывал немного с платой за их хранение. Вот что ему писали по этому поводу: «Лемерсье получил твои 30 франков, теперь ты должен им всего 16 с какими-то сантимами. Твои камни, так и хочется сказать “драгоценные камни”, находятся в хорошем состоянии».

Тулла решила поехать с Мунком. Для девушки из буржуазной семьи поездки в Париж были вполне пристойным занятием. Несколько более сомнительным могло показаться, что она едет одна, но в любом случае ей хватило ума не разглашать имя своего спутника. Она уехала первой и остановилась в отеле в Берлине, Мунк присоединился к ней позже. Безусловно, желание как можно больше общаться наедине и без помех было одной из главных причин совместного отъезда из Норвегии.

Из Берлина они вместе отправились в Дрезден, где оставались его картины. В декабре там наконец-то прошла выставка Мунка, правда, без особого успеха.

В Париж они приехали в конце марта.

В «норвежском Париже» конечно же сразу заметили их связь, хотя, если верить Мунку, в Берлине парочка вела себя в высшей степени «пристойно» – то есть никак не демонстрировала своих отношений. Впрочем, это еще не значит, что мы обязаны ему верить, поскольку, судя по намекам Туллы в одном из написанных позднее писем, их связь началась еще в Кристиании, и поначалу Тулла боялась, что все откроется, и вела себя очень сдержанно. Бесчисленные же воспоминания Мунка о Тулле постоянно возвращаются к одному и тому же вечеру в Париже. «Веселая вечеринка с шампанским» приводит к тому, что они в первый раз вместе проводят ночь.

По собственному признанию, Тулла Ларсен была новичком в сексе до Мунка, но, как оказалось, новичком не без способностей, где бы там ни случился ее дебют – в Кристиании или в Париже. Позже она с горечью пишет Мунку: «Ты что же, думаешь, я не испытываю “влечения” – да ты представить себе не можешь, через что мне пришлось пройти после того, как ты “разбудил” меня».

И тут происходит нечто в высшей степени странное и неожиданное. Мунк, который собирался в Париж, прежде всего чтобы заняться графикой, вдруг вместе с Туллой уезжает во Флоренцию. Предложение исходило от нее, но, похоже, не вызвало никакого сопротивления с его стороны.

Существует два возможных объяснения столь скоропалительного отъезда, и одно не исключает другое. Во-первых, Тулла панически боялась, что семья узнает, как далеко на самом деле зашли ее отношения с Мунком, и по понятным причинам хотела провести свой неофициальный медовый месяц где-нибудь подальше от любопытных глаз соотечественников. К тому же они оба не отличались хорошим здоровьем, и более мягкий итальянский климат мог пойти им на пользу. Да и Флоренция была подходящим пунктом назначения как для художника, так и для девушки из буржуазной семьи, путешествующей в целях самообразования.