Эдвард Мунк. Биография художника - читать онлайн книгу. Автор: Атле Нэсс cтр.№ 35

Год спустя Лаура вернулась домой; ей стало значительно лучше, и у Мунков возникла идея дать ей какую-нибудь полезную профессию. Дочь П. А. Мунка, фру Меллбю, – дама со средствами – купила ткацкий станок и заплатила за обучение Лауры в школе ткацкого ремесла. Карен пишет, что они по-прежнему настороже, поскольку общаться с Лаурой, «естественно», нелегко. Но и «манеры ее, и походка изменились к лучшему, да и робости поубавилось».

Вернувшись домой летом 1895 года, Мунк не отправился ни в Осгорстранн, ни куда-либо еще на побережье. Он решил уехать подальше от столицы, в горы, – видимо, желая избежать столичной суеты.

Когда он еще был в Берлине, Мейер-Грефе издал альбом из восьми его офортов, который сопроводил кратким анализом творческого метода художника. Сделано это было, разумеется, с целью улучшить финансовое положение Мунка, однако ни в Германии, ни в Норвегии никто не горел желанием приобрести его офорты. Зато ему удалось получить несколько заказов на портреты по возвращении в Кристианию.

К тому же Мунк заработал 500 крон на весьма необычной сделке с участием семьи Крогов и богатого мецената Улафа Скоу. Последний, получив в наследство пивоваренный завод и крупную текстильную фабрику, самоустранился от управления этими предприятиями, чтобы посвятить себя литературе и живописи. В Париже Скоу уже один раз помог Мунку деньгами.

Скорее всего, тогда же он приобрел и «Больного ребенка». Когда-то Мунк подарил эту картину Кристиану Крогу, но тот – как это было принято у художников – вернул ее, едва появился выгодный покупатель. Однако Ода Крог успела привязаться к «Больному ребенку». Когда щедрый Скоу узнал об этом, он в порыве великодушия отдал картину Крогам обратно и заказал у Мунка копию!

В целом это лето нельзя назвать скучным. Не обошлось и без веселых пирушек. Как же иначе, когда Дагни с Пшибышевским тоже решили навестить Кристианию, – они жили в Конгсвингере у ее родителей. В конце сентября у Дагни родился сын, однако это не помешало супругам принять активное участие в жизни и увеселениях местной богемы. Пшибышевский описывает одну из шумных вечеринок, проходившую в погребке богатого виноторговца, где присутствовали и Мунк с Гамсуном. Шампанское лилось рекой, а от вдохновенной игры Пшибышевского, – впрочем, по его же собственным словам – у окружающих наворачивались слезы на глаза.

В октябре Мунк впервые за последние три года выставил свои картины в Кристиании. Естественно, шум, поднятый вокруг него за рубежом, оказался как нельзя кстати. Теперь ему уже не надо было самому заниматься организацией выставки и поисками выставочного зала. Ему предложил свои услуги Блумквист – самый известный торговец картинами в городе. По контракту Мунк получал первые 500 заработанных на выставке крон и половину остальной прибыли, в случае если она превысит 1500 крон. Очевидно, стороны полагали, что выставка будет пользоваться популярностью. Эта договоренность имела отношение только к прибыли от продажи входных билетов и не касалась продажи картин.

Ожидания Мунка и Блумквиста оправдались – выставка вызвала много шума. В газетах публиковались не только рецензии критиков, но и письма читателей – «за» и «против». Юмористические издания Кристиании печатали похожие и не очень похожие карикатуры на картины Мунка и старались превзойти друг друга в остротах по его адресу.

На этот раз критика творчества Мунка велась одновременно с двух направлений. Помимо привычных уже возражений, так сказать, чисто художественного плана – незаконченность, неряшливость в рисунке, странная цветовая гамма, – были и обвинения в аморальности отдельных сюжетов. Как всегда, дальше всех пошла «Афтенпостен», заявившая, что некоторые картины «вызывают тошноту и острое желание обратиться в полицию».

По идее, сам факт того, что Мунку вообще разрешили выставить на всеобщее обозрение картины с откровенной символикой сексуальных отношений и зачатия, может показаться удивительным. Видимо, в мелкобуржуазной Кристиании существовала-таки «свобода художественного самовыражения». Один врач все же счел себя вынужденным выразить художнику свое резкое неодобрение. Правда, у него были на то и личные причины. Конечно же доктор Юль из Конгсвингера посетил выставку, где были представлены портреты по крайней мере одной, а может быть, и обеих его дочерей. Он пишет Мунку, что много народу пришло посмотреть картины, но мало кто понял, что же они увидели. С другой стороны, оно и к лучшему, считает он:

Если я действительно правильно понял основную идею серии «Любящая женщина», тогда, откровенно говоря, не могу себе представить, как пришла вам в голову мысль выставить нечто подобное в Кристиании. Некоторые из картин предназначены исключительно для аудитории художников, да и то никак не в Кристиании, где обычная в таких случаях реакция – вызвать полицию, запретить, конфисковать и так далее.

А дальше доктор Юль обращается к художнику с вежливой просьбой «убрать с выставки портрет нашей дочери Рагнхиль». Отец заявляет, что «ему мучительно видеть лицо собственной дочери, изображенное подобным образом». Исследователи до сих пор бьются над вопросом об истинных мотивах просьбы доктора. Ведь с портрета Рагнхиль Юль-Бекстрём работы Мунка на нас смотрит вполне обычное, живое, может быть, немного озорное женское лицо. Судя по всему, доктор Юль так или иначе связал портрет Рагнхиль с «Мадонной». Либо он – безо всяких на то оснований – решил, что моделью была Рагнхиль, либо хотел сказать, что узнал в героине серии черты Дагни. Возможно, он просто имел в виду, что, хотя репутацию Дагни спасти уже нельзя, не стоит вмешивать сюда и Рагнхиль.

Мунк за своей маской богемного художника оставался вежливым и предупредительным человеком. Ему совсем не хотелось обидеть старого коллегу отца, и картина немедленно была убрана.

Так что самый знаменитый гость выставки ее уже не увидел. Этого гостя, несмотря на его шестьдесят семь лет, ничуть не напугал выбор мотивов. А был это не кто иной, как Хенрик Ибсен, самый знаменитый и востребованный драматург в Европе, всего несколько лет как вернувшийся на родину после двадцати семи лет жизни в Германии и Италии. В Кристиании он довольно скоро превратился в местную достопримечательность, не в последнюю очередь благодаря постоянным прогулкам по улице Карла Юхана и легендарной послеобеденной рюмочке в кафе отеля «Гранд». Ибсен с Мунком уже успели познакомиться, – Мунк передал драматургу привет из Берлина от его немецкого переводчика.

Как впоследствии говорил Мунк, Ибсен живо заинтересовался выставкой. Особенно его внимание привлекла картина, обозначенная на выставке как «Сфинкс», а позже получившая название «Женщина» или «Три возраста женщины». Она существует в нескольких живописных и целом ряде графических вариантов. В качестве фона перед нами предстает изгибающийся мунковский пляж, справа переходящий в темный лес. Светлая северная ночь. На песке стоит молодая женщина, одетая в белое платье, с цветами в руках, и смотрит на море. (В некоторых графических версиях она смотрит на луну и лунную дорожку.) В центре стоит, прислонившись к дереву, другая женщина, рыжеволосая обнаженная, – ствол дерева отчетливо виднеется у нее между ногами. На ее губах легкая улыбка. По выражению одного весьма доброжелательного критика, «взгляд огромных глаз игриво осознанный, прямой, жизнерадостный». Третья женщина – бледная, одетая в черное, едва видна в тени деревьев. Справа от нее, отвернувшись в сторону и опустив глаза, словно происходящее его не касается, изображен мужчина. (В некоторых вариантах мужчине приданы черты Мунка.)