Миллион миров - читать онлайн книгу. Автор: Антон Карелин cтр.№ 32

Но когда Цель оказалась выполнена, кукла остановилась. У живого тела с мёртвым разумом, которым управлял ИИ, не было желаний, эмоций, чувств. Словно кончилась заводка, кукла перестала любить и ненавидеть, жить – а продолжила лишь молча существовать. И тогда влюблённый миллионер осознал правду. Оказалось, что все его усилия, чувства и весь героизм были ради женщины, которой нет – и, по сути, никогда не было. Живая она прошла лишь половину своего пути, своей арки героя. А вторую половину прошла кукла, у которой нет желаний и чувств, лишь программа и расчёт. Герой-миллионер после всех лишений, подвигов и побед обретал свою любовь – лишь чтобы понять, что это мираж, а настоящая девушка давно мертва. Её погубило наследие отцов, которое разрушило жизнь и детям.

Эта старая как мир история в «Королеве солнца» обретала новые грани и новую искру испепеляющего духовного огня. В финале Ирелия Кан, обнажённая и прекрасная, одетая в одеяние из пульсирующего солнечного света, танцевала, озаряя пустоту, до тех пор, пока заряд не кончался, и она не угасала в темноте. Королева солнца.

Узнав тайну пустой девушки-копии, зрители проваливались в шок и бежали проходить арт в других форматах, чтобы разобраться в истории окончательно… Поклонники ныряли в «Королеву солнца» с головой и выходили изменённые; история, сыгранная Ирелией Кан, навсегда становилась частью их воспоминаний и души.

Как и любая из по-настоящему хороших историй.

Одиссей и Ана на несколько секунд застыли, переживая заново воспоминание об одном из лучших артов в истории кино. В этих воспоминаниях, помимо финального крушения и разочарования, было много более жизнеутверждающих чувств. Внезапной опасности и страсти, поразительной близости с тем, кто только что пытался тебя убить. Ни с чем не сравнимого доверия, которое возникает, когда вы оба стоите на краю. И бурного, всепоглощающего секса, о котором даже потом, зная тайну женщины-куклы, ты вспоминаешь с ошеломлением внутри.

В общем, когда Ана и Одиссей очнулись от нахлынувших воспоминаний и взглянули друг на друга, щёки обоих порозовели, а дыхание стало неровным.

– К чему всё это? – спросила девушка. – Причём здесь пропавший мальчик?

– Гамма, повтори свой ответ по моему запросу, – сказал Фокс.

– В данных планеты Лосс за последний год не фигурирует пропавших мальчиков и пропавших детей любых видов и рас. Как и пропавших взрослых особей. Как и за все годы колонизации. Системы безопасности и общий уровень технологической защиты планеты Лосс препятствуют спонтанному исчезновению граждан. Резиденты даже низких категорий и с временным статусом защищены лучше и сильнее, чем элита многих менее развитых миров.

– Вот как, – задумалась Ана. – Значит, официально никаких мальчиков не пропадало… Мне кажется, Ирелия была незнакома с этим ребёнком.

– Скорее всего. Иначе назвала бы его по имени, – кивнул Одиссей.

– И что это значит, «потерялся в арте»? Почему она вообще подумала, что он потерялся? Может, пересматривала какой-то из своих фильмов и увидела там мальчика, которого по сценарию быть не должно?

– В артах. Она сказала «заблудился в моих артах».

– То есть, она видела его не в одном фильме? – ещё сильнее удивилась Ана.

– Гамма, просмотри и проживи все арты Ирелии Кан во всех форматах. И найди там всех детей, не важно какой расы и пола, в возрасте от года до пятнадцати лет.

Кристалл в руке Фокса мигнул тремя маленькими зелёными огоньками (принято к исполнению), и почти тут же одним внушительным зеленым (исполнено). Одиссея до сих пор приятно поражала скорость, с которой Гамма Бесконечности просеивал экзабайты данных, анализируя их буквально на лету. Впрочем, это умели многие достаточно мощные ИИ.

– Сколько всего детей в её фильмах?

– Семьсот шестьдесят три.

– Немало!

– В основном эпизодические персонажи в толпе.

– Сколько детей при твоём просмотре повели себя странно и не соответствовали истории?

– Ноль.

– А сколько детей в фильмах заблудились или потерялись согласно сценарию?

– Шесть.

– Есть ли среди них ребенок, который присутствует сразу в двух или более артах?

– Нет.

– Есть ли дети, похожие друг на друга? Которых можно спутать, если пристально не рассматривать?

– Нет.

Это было логично. Кастинг крупных киностудий старается создавать новых персонажей, не похожих на уже созданных в более ранних фильмах студии. Чтобы в каждом проекте продавать зрителям новые образы, новых персонажей, которые с покупкой фильма поступают зрителю в творческую библиотеку. Ведь именно из них, образов-ассетов, зритель сможет собирать свои истории, создавать собственные арты. И если покупатель наткнется на одинаковый контент, купленный в разных проектах, будут жалобы и недовольство. Поэтому кастинг, дизайнеры, костюмеры, гримёры и биопластики, хореографы и мимические тренеры – все работают над тем, чтобы каждый даже эпизодический персонаж отличался от всех предыдущих, созданных студией.

В общем, двух похожих мальчиков не наблюдалось.

– Можем ли мы узнать, какие фильмы из своей библиотеки Ирелия Кан смотрела последними? – вспыхнув яркой салатовой волной идеи, спросила Ана.

Это был очевидно правильный вопрос, но и ответ Гаммы был столь же очевиден:

– Нет. У нас нет доступа ко внутренней информации госпожи Кан.

– Спроси у главы безопасности, Шон-Хона, – предложил Одиссей. – Вдруг он знает.

– Ожидаю ответа, – спокойно заметил Гамма. – Нет данных. Ни у кого не было доступа ко внутренней информации госпожи Кан.

– Только у того, кто всегда был внутри, – проронил детектив. – Гамма, передай нашу просьбу о доступе к личному ИИ Ирелии.

На этот раз пауза продлилась ощутимо долго. Секунды текли, одна увлекая другую, словно в тягучем хороводе ожидания, путаясь в напряжённом дыхании людей.

Вдруг в темноте между лотосов уплотнилась и выросла тень.

Она шагнула вперёд, и Ане с Одиссем открылась мрачная и устрашающая фигура: человек в мантии цвета ночи, словно вылепленный скульптором кошмаров. Его тело казалось благородным, а голова уродливой. Шею и горло пробивали беспорядочно натыканные шипы, они пересекались в его плоти и хищно торчали в стороны, как ошейник – один взгляд на это причинял боль. Лысая голова, изборожденная лабиринтом морщин, была чуть меньше, чем нужно, и это навевало безотчётное ощущение нечеловеческого ужаса. Несмотря на сеть морщин, кожа существа была совсем не похожа на старческую. На людей смотрело молодое и печальное лицо, бледное, как мел, с ярким и пристальным взглядом проницательных алых глаз.

Да и глаз было сразу шесть: они тлели, как угли, на пересечениях тонких линий-шрамов, исчертивших лицо. А ровно посередине этой алоглазой асимметрии, в самом центре овала, темнела уродливая выщербленная дыра: рот существа. Ана и Одиссей застыли, разглядывая чудовище.