Убийство ради компании. История серийного убийцы Денниса Нильсена - читать онлайн книгу. Автор: Брайан Мастерс cтр.№ 52

Настроение Нильсена в тюрьме сменялось, как картинки в калейдоскопе, от восторга до угрюмости, от смирения к отчаянью, от сожалений о прошлом до надежды на будущее. Они редко уравновешивали друг друга. Самый здоровый и радостный период случился у него, когда он влюбился в другого заключенного в своем блоке. Заключенного звали Дэвид Мартин: в то время он и сам являлся объектом внимания прессы, поскольку до своего ареста находился в бегах и теперь ожидал суда по нескольким серьезным обвинениям ^[26]. Когда газеты, больше заинтересованные в скандалах, чем в действительных новостях, узнали о том, что Мартин и Нильсен находятся в тюрьме в одном крыле, они придумали целую историю – якобы эти двое вовсю наслаждались там страстной любовной интрижкой. Предположение это оказалось довольно близко к правде, но все-таки не совсем. Их отношения никогда не носили сексуальный характер: они испытывали стабильную привязанность и уверенность друг в друге, которой оба очень дорожили. Дэвид Мартин, обычно довольно скрытный и молчаливый, вдруг начал вести долгие беседы с Нильсеном, когда они прогуливались вместе по двору во время физических упражнений, открывая ему то, о чем всегда умалчивал в разговорах с другими. Для Нильсена – «монохромного» человека, не способного на компромисс, – эта дружба быстро перешла на более глубокий и личный уровень:

Вдохновленный этой неожиданной привязанностью (третьей подобной в его жизни после Терри Финча и Дерека Коллинза и затмевающей их обоих по интенсивности), Нильсен написал стихотворение под названием «Опасность», в котором выразил свой страх быть отвергнутым, если он когда-нибудь объявит о своих чувствах, а также страх скомпрометировать репутацию Мартина в таблоидах этими отношениями:

Этот отрывок интересен тем, что подразумевает необходимость «спасать» кого-то от силы его «эмоций»: другим его объектам симпатии в прошлом не так повезло. Кроме того, он говорил, что «быть счастливым после того, как столько жизней загублены навеки, – это извращение даже для меня».

Он так глубоко привязался к этому заключенному, что надеялся на одновременный с ним судебный процесс, чтобы они могли войти в историю вместе (ему доставляло невероятное удовольствие знать, что у них будет один адвокат на двоих). Качества и недостатки, которые он видел в Мартине, в основном являлись теми качествами и недостатками, которыми он хотел бы обладать сам. «Он – безвременное воплощение меня самого. Его счастье – мое счастье. Его несчастье – мое несчастье». Пожалуй, можно даже сказать, что в этих отношениях он снова предпринял попытку сбросить свою старую личность и оставить постыдную кожу Денниса Нильсена гнить на тюремном полу. Вероятно, важнее всего здесь то, что впервые он увидел этого заключенного лежащим на носилках, когда его принесли в больничное крыло после очередной голодовки заключенных.

Лежа в своей камере, Нильсен снова и снова размышлял над своим прошлым. «Я прожил очень странную жизнь», – писал он:

9 мая 1983 года Деннис Нильсен уволился с государственной службы, адресовав официальное письмо своей бывшей начальнице на Кентиш-таун, Дженет Лиман – его отставка вступила в силу с полуночи 22 мая. «В свое время я старался исключительно во благо своих коллег, – писал он. – И лишь хотел усилить общественный интерес к моим должностным обязанностям в кадровом агентстве и в профсоюзе. Надеюсь, вы сможете простить меня за излишки профессионального темперамента».

Однако летом 1983-го разум его в основном занимало все ухудшающееся эмоциональное расстройство.

«Эмоции – самая токсичная субстанция, известная человечеству», – писал Нильсен. Последние четыре года он не хотел заглядывать в себя слишком глубоко, боясь того, что может обнаружить. Если его реакция на раздражители не подчинялась его воле, лучше было оставить ее в покое, чем ввязываться в заранее обреченную на провал борьбу, результат которой наверняка оказал бы катастрофическое влияние на его психику. Вынужденное время в размышлениях в ожидании суда наконец заставило его обратить внимание на этот конфликт. «Теперь я владею своими эмоциями», – писал он (опять-таки, подразумевая этим, что раньше эмоции существовали от него независимо), и эти размышления измотали и ранили его. События, которые он повторял в подробностях для следствия, и анализ, которому он их подвергал, походили на вещи, которые обычно случаются с кем-то другим, случайно увиденные в газете или подслушанные в чьем-то разговоре в баре. «А теперь кто-то другой вдруг оказался мной». Деннис Нильсен получил редкую и пугающую возможность заглянуть в разум убийцы, зная при этом, что убийцей является он сам. Возможно ли понять и переварить подобное знание? На что это похоже – встретиться лицом к лицу с собственным злом?

«Каждый день я прохожу через персональный ад, – писал Нильсен в тюрьме. – Я знаю, что во мне нет ненависти… Тогда что заставило меня убить всех этих людей? Часть меня осознавала, чего оно [зло] хочет, но оно никогда не снисходило до объяснения, почему оно хочет именно этого». Он все продолжал говорить о том, хочет «убить дьявола внутри себя», предположительно, при помощи саморефлексии, и эта мысль все укреплялась и росла, пока не зародила в нем подозрение, что сами убийства тоже могли быть лишь ошибочно направленной попыткой этого символического «убийства».