Эпоха надзорного капитализма. Битва за человеческое будущее на новых рубежах власти - читать онлайн книгу. Автор: Шошана Зубофф cтр.№ 144

Сенаторы, ученые, правозащитники, юристы и многие другие граждане, выступавшие против антидемократического вторжения поведенческой инженерии, не знали, что методы поведенческой модификации не исчезли. Весь проект всплыл вновь в виде совершенно неожиданной инкарнации в качестве творения рынка, его беспрецедентных цифровых возможностей, масштаба и охвата, расцветших сегодня под флагом надзорного капитализма. В те же самые годы, когда демократические силы США объединились, чтобы противостоять изменению поведения как форме государственной власти, передовые отряды капитализма уже вели работу внутри общества. Корпорация должна была пользоваться правами личности, но быть свободной от демократических обязательств, правовых ограничений, моральных доводов и социальных соображений. По крайней мере в американском случае ослабленное государство, выборные должностные лица которого зависят от корпоративного богатства в ходе каждого избирательного цикла, не проявляет особого рвения в сопротивлении поведенческой модификации как рыночному проекту, не говоря уже о том, чтобы встать на защиту моральных императивов автономного индивида.

В своей последней инкарнации поведенческая модификация оживает как глобальная цифровая рыночная архитектура, не сдерживаемая географией, независимая от конституционных ограничений и формально безразличная к рискам, которые она представляет для свободы, достоинства или поддержания либерального порядка – всего того, что намеревался защитить подкомитет Эрвина. Этот контраст еще более удручающ в свете того факта, что в середине XX столетия средства модификации поведения были направлены на отдельных лиц и группы, которые конструировались как «они»: военных врагов, заключенных и других узников закрытых дисциплинарных режимов.

Сегодняшние средства модификации поведения откровенно направлены на «нас». Этот новый рыночный невод захватывает всех и вся, включая психодрамы обычных, ничего не подозревающих подростков, которых тревожат приближающиеся выходные. Все известные каналы связи работают на нужды частной власти, захватывающей поведение с целью извлечения прибыли. Куда делся молот демократии сегодня, когда угроза исходит от вашего телефона, цифрового помощника, вашего логина Facebook? Кто сегодня поднимется на защиту свободы, когда Facebook грозится уйти в тень, если мы посмеем стать той силой трения, которая тормозит экономию за счет действия, тщательно сконструированную, детально продуманную и дорого обошедшуюся, все ради того, чтобы эксплуатировать нашу естественную эмпатию, ускользать от нашего внимания и лишить нас всякой возможности самоопределения? Если мы не обратим на это внимания сейчас, сколько у нас времени до того, как мы потеряем чувствительность к этому и всем последующим вторжениям? До того, как мы перестанем что-либо замечать? До того, как мы забудем, кем мы были до того, как они нами завладели, склонившись в тусклом свете над старыми текстами о самоопределении, укутавшись в шаль, с лупой в руке, словно расшифровывая древние иероглифы?

В этих главах мы вернулись к основным вопросам, определяющим разделение знания: Кто знает? Кто принимает решения? Кто определяет, кому принимать решения? Что касается того, кто знает, мы видели исполинские залежи знаний о нашем поведении в теневом тексте, от широких закономерностей, касающихся целых обществ, до интимнейших подробностей жизни отдельного человека. Эти новые информационные территории являются частными и привилегированными, известными только машинам, прикрепленной к ним священной касте специалистов и участникам рынка, которые платят за игру в этих новых пространствах. Хотя совершенно очевидно, что мы отстранены от этих возможностей, потому что это знание предназначено не для нас, эти главы раскрыли более глубокую структурную основу нашего отстранения. Теперь мы знаем, что способность надзорных капиталистов держать нас в неведении – необходимое условие производства знания. Мы отстранены, потому что мы – сила трения, препятствующая развитию теневого текста и, вместе с ним, доминированию надзорного капитализма над знанием.

Что касается того, кто принимает решения, то это разделение знания было достигнуто декларациями и вторжениями владельцев частного надзорного капитала в качестве еще одного необходимого условия накопления, которому способствовало нежелание государства утверждать демократический контроль над этой тайной сферой. Остается вопрос, кто определяет, кому принимать решения. Пока что это делает асимметричная власть надзорного капитализма, не сдерживаемая законом.

Превращение поведения в товар в условиях надзорного капитализма толкает нас к будущему обществу, в котором эксклюзивное разделение знания защищено недоступностью для понимания, секретностью, и экспертизой. Даже когда знания, полученные из вашего поведения, возвращаются вам в первом тексте в качестве «благодарности» за участие, параллельные секретные операции теневого текста собирают излишки для создания прогнозных продуктов, предназначенных для других рынков, которые про вас, а не для вас. Этим рынкам вы нужны разве что в качестве, во-первых, источника сырья, из которого извлекают излишек, и, во-вторых, мишени для гарантированных результатов. У нас нет формального контроля, потому что мы не важны для этих рыночных действий. В этом будущем мы изгнанники из нашего собственного поведения, нам отказано в доступе или контроле над знанием, полученным из нашего опыта. Знания, полномочия и власть – у надзорного капитала, для которого мы просто «полезные ископаемые».

Я просыпаюсь рано. Мой день начинается еще до того, как я открываю глаза. Мой разум в движении. Во сне сквозь него струились слова и предложения, решая задачки со вчерашних страниц. Первым делом – поймать эти слова, раскрывающие загадку. Только после этого я готова пробудить свои чувства. Я пытаюсь различить каждый голос в птичьей симфонии за окнами: чибис, дрозд, голубая сойка, пересмешник, дятел, зяблик, скворец и синица. Выше, чем все эти песни, разносятся крики гусей над озером. Я плещу в лицо теплой водой, выпиваю прохладной воды, чтобы заставить проснуться тело, и немного общаюсь с собакой в нашем все еще безмолвном доме. Я готовлю кофе и приношу его в свой кабинет, где усаживаюсь в свое рабочее кресло, поднимаю экран и начинаю. Я думаю. Я пишу эти слова и представляю, как вы их читаете. Все это я проделываю каждый день – как делала все последние годы – и скорее всего буду продолжать делать ближайший год или два.

Из окна над столом я наблюдаю за сменой времен года: сначала зелень, потом красное с золотым, потом белизна, а затем снова зелень. Когда приходят в гости друзья, они заглядывают в мой кабинет. Все поверхности и большая часть пола заняты книгами и бумагами. Я знаю, что это зрелище их слегка подавляет, и иногда я чувствую, как они молча жалеют меня за то, что я взялась за эту работу, которая опутывает мои дни. Не думаю, что они понимают, насколько я свободна. На самом деле, я никогда не чувствовала себя более свободной. Как это возможно?