Капитан Михалис - читать онлайн книгу. Автор: Никос Казандзакис cтр.№ 90

Земля задрожала, как будто две враждующие силы столкнулись на склоне горы. Низами приставляли лестницы и ловко карабкались по стенам. Далеко на горизонте начинало светлеть.

Игумен подозвал к себе монахов.

– Слушайте, братья, что я надумал! По всему видно – монастырь нам не удержать, и в этом виноват я. Турки охотятся за мной, хотят отплатить кровью за кровь. Поэтому я решил сдаться в плен. Прощайте!

– Святой игумен, да ведь они убьют тебя! – испуганно воскликнул знахарь Фотиос.

– А как же, брат Фотиос! Конечно, убьют. Зато монастырь уцелеет!

– И тебя убьют, и монастырь не пощадят. Известно, какой это подлый народ.

– Все равно я должен исполнить свой долг. Остальное доверяю воле Божией.

Игумен взял посох, привязал к нему белое полотнище и взобрался на стену, размахивая им.

– Чего надо, неверный? – откликнулся турок-часовой.

– Кто там у вас за главного?! Скажи ему, мол, игумен сдастся, если он пообещает пощадить монастырь.

Громовой голос игумена эхом отдавался в горах. Турок отправился докладывать, и воцарилась предрассветная тишина, которую разорвал вдруг крик петуха на дворе обители.

– Бросай оружие и выходи. Монастырь я не трону! – послышался через некоторое время голос турецкого командира Хасан-бея.

– Поклянись! – крикнул игумен.

– Клянусь Магометом!

Игумен спустился со стены. Его окружили монахи и весь монастырский люд. Прощаясь, плакали и целовали ему руки.

– Прощай, святой игумен, прощай, великомученик…

Игумен приблизился к церкви, пал ниц и поцеловал порог.

– Господи Иисусе Христе, прощай! – Обвел взглядом двор, церковь, кельи, кладовые, конюшни. – Все прощайте!

Едва игумен вышел за ворота, его обступили плотным кольцом турки и увели. После чего другой отряд ворвался в приоткрытые ворота монастыря.

– Они подожгли монастырь! Нарушили клятву, собаки! – вскричал капитан Поликсингис (голова у него была рассечена ударом кинжала). – Где капитан Михалис?..

А капитан Михалис до сих пор не вернулся. Отряд возглавил знаменосец Тодорис, и греки атаковали турок с тыла. Монастырь уже пылал. Из ущелья, как из прорвы, шли все новые и новые толпы в красных фесках. Монахи, из тех, что помоложе, спрыгнули со стены и отступили вместе с повстанцами.

– Куда пропал твой дядя? – спросил Тодориса капитан Поликсингис, когда они достигли горного хребта.

– Не знаю. Еще ночью ушел в засаду.

– В какую засаду?

– Говорю тебе – не знаю!

На перевале христиане остановились и посмотрели вниз, на горящий монастырь. Злобно бушующее пламя взметнулось почти до неба.

Капитана Поликсингиса охватило глубокое уныние. Глаза помутнели, а боль в ране как-то притупилась.

– Идем, капитан, – сказал ему Тодорис. – Хватит смотреть, нет больше нашего монастыря. Знать, на то воля Божья. А мы свой долг выполнили.

– Был бы с нами капитан Михалис!.. – вздохнул Поликсингис.

С трудом уговорили его двинуться дальше. Капитан Поликсингис со своими смельчаками направился в Кастели. Отряд капитана Михалиса – в сторону Петрокефало. А скорбная весть летела впереди них, и везде их встречали плачем.

Дозор, оставшийся в седловине следить за передвижением турецкого войска, около полудня догнал отряд капитана Поликсингиса. Заставив себя проглотить кусок хлеба, капитан улегся в тени платана в пересохшем речном русле, а старый монах Фотиос промывал и перевязывал ему раны. Поликсингис издали заметил дозорных.

– Какие новости, Якумис?! – крикнул он.

Грек, черный как сажа, нескладный, коротконогий, с быстрыми бегающими глазками, подошел к командиру.

– Ишь, как тебя зацепило, капитан! Ну да Бог милостив. Сегодня мы внизу, но скоро поднимемся, будь уверен. Жизнь, она ведь как колесо! Бог с дьяволом сговорились меж собой и крутят его поочередно – один строит, другой разрушает…

– Что там с монастырем?

– А ты бы чего хотел? Ясное дело, черт его прибрал!

– Прикуси свой поганый язык, богохульник! – строго прикрикнул на него отец Фотиос и перекрестился.

– А чего – я ничего, просто говорю, что монастырь стал тем, чем был до того, как его построили, – то есть прахом.

– А турки?

– Ушли с игуменом. Вот попомните: наделают из его шкуры кисетов – много кисетов получится!

Пока Якумис отпускал свои шуточки, низами и впрямь кололи игумена кинжалами. Всем им не терпелось свести с ним счеты, но паша отдал приказ доставить игумена живым.

Солнце было еще высоко, когда они с барабанным боем входили в Мегалокастро. Паша вышел на балкон приветствовать победителей. Низами поставили пленника перед пашой.

– На колени, гяурский поп! – крикнул паша, увидев, как гордо держит игумен израненную голову.

Все его тело кровоточило, но взгляд оставался ясным. Не обращая внимания на улюлюканье турок, пленник глядел на небо, на клонившееся к закату солнце, и на душе было до странности легко, как будто у него вдруг выросли крылья.

– Да он меня и не слушает! – рассвирепел паша. – Эй ты, чего улыбаешься? Может, он со страху не понимает, куда попал?

– Понимаю, – ответил игумен. – В рай!

Не впервые видел паша стойкость критян. Что за народ – ни огнем, ни ножом их не проймешь.

– Да нет, не в рай, погоди, – сказал паша. – Еще покамест постоишь под платаном!

– Это одно и то же, – пожал плечами игумен.

– Вздернуть гяура! – приказал паша, и губы у него посинели от злости.

Арап и несколько стражников бросились на старика, потащили его через двор на площадь, где рядом с венецианским фонтаном и мраморными львами шелестел листвой Большой платан. Народу собралось видимо-невидимо, все близлежащие улочки переполнены.

Солнце клонилось к закату. На платане сидело множество птиц. Они слетелись сюда на ночлег, но пока еще заливались разноголосым хором.

Принесли скамью. Пленника усадили. Позвали турка-цирюльника. Он пришел со своими бритвами, ножницами и бронзовым тазиком. Увидев игумена, брадобрей аж затрясся от радости.

– Так ведь ты настоящий храбрец, тебя я и без мыла оформлю!

Он схватил игумена за бороду и принялся ее сбривать. Игумен закусил губы, а стоящие вокруг турки падали наземь от хохота. Тем временем Сулейман перекинул через ветвь платана веревку и хорошенько намылил ее. Несколько христиан, спрятавшись за ставнями дома напротив, затаив дыхание, наблюдали за происходящим.

Подошел паша и, развалясь, уселся в кресле напротив игумена, предвкушая интересное зрелище.