Право Света, право Тьмы - читать онлайн книгу. Автор: Надежда Первухина cтр.№ 31

Однако Сидор не просуществовал бы на этой враждебной земле больше пяти минут, если б не понимал, что мечты мечтами, а надо рассуждать трезво. Как понял он из разговора мэра и колдуна Танаделя, дело у них кончилось ничем. Правда, часть разговора шла по-французски, но это Сидора не останавливало. У него была богатая фантазия, не сдерживаемая никакими лингвистическими препонами. Так что перевод Акашкин домыслил просто логическими методами. Одно было непонятно: то ли мэр вел какую-то свою игру, то ли всерьез хотел, чтобы Танадель оставил в покое православного священника. Для Сидора Акашкина, впрочем, все это было несущественно. Он дослушал до конца разговор двух колдунов (да уж, невысок юровень их магического могущества, если они даже не могут определить, что за ними ведется наблюдение!), перестал терзать тряпкой пальму и с талантом, присущим только бестелесным теням, просочился через служебное помещение к черному входу «Терафима». Оттуда он передислоцировался в ближайшие кусты и понаблюдал за тем, как чиз Кофейни вышли мэр и Танадель.

— Done, vous continuerez le jeu, monsieur Tanadel? [10] — спросил Изяслав Радомирович, открывая дверь своей машины.

— Oui, monsieur le maire [11] , — ответил колдун неповторимым насмешливо-гордым тоном.

Акашкин в кустах мысленно взял себе на заметку, что надобно срочно купить самоучители по всем основным европейским языкам. Ведь если его ждет оглушительный успех и карьерный рост, то не исключено, что станет Сидор Акашкин и международным корреспондентом. А мэр меж тем сказал:

— Merde! Что я должен сделать, чтобы вы не насылали на этот город новых испытаний?

Танадель усмехнулся.

Акашкин в кустах пожалел, что нет у него с собой верного «Никона»: какой мерзкой бы вышла фотокарточка с этим ухмыляющимся самонадеянным колдуном! А Танадель меж тем сказал:

— Господин мэр, убедите вашего священника участвовать в поединке. Je ne vous demande pas plus grand [12] . Пока не требую.

Сидор видел, как Изяслав Радомирович кивнул, сел в машину и отбыл в направлении улицы имени Космонавта Попова. Акашкин знал, что на этой улице живет любовница мэра, особа безнравственная и двуличная. На эту особу Акашкин тоже понемногу собирал компромат — глядишь, пригодится. Но пока следовало понаблюдать за Танаделем. Сидор ждал, что колдун напустит на себя невидимость или мгновенно телепортируется, словом, уйдет из-под обзора оккультным манером. И что тогда делать магически необученному журналисту? Но в эту ночь судьба явно расщедрилась на подарки доселе нелюбимому Акашкину. А именно: колдун Танадель размеренно и спокойно зашагал, как все люди, по пустынной улице города. Шагал, шелестя своей мантией,,и, видно, за шелестом этим не замечал, что буквально по пятам за ним крадется представитель свободной прессы жорода Щедрого.

Колдун пришел на Желтый мыс (естественно, следом прокрался и Акашкин и засел в крапиве), постоял, любуясь ночными окрестностями, хотя было бы чем любоваться — пустырь он пустырь и есть… А далее Акашкин стал свидетелем того, как колдун Танадель взял да и трансформировался в ржавый комбайн марки «Дон».

Корреспонденту стало неуютно. Ночь, пустырь, железная махина (она же в исходном состоянии колдун) с угрожающе поднятой вверх жаткой, поблескивающей под неверным светом луны отнюдь не тупыми лезвиями… Да еще крапива. Да еще бессердечные щедровские комары, так и норовящие изжалить Сидора Акашкина до смерти. Однако Сидор знал, что журналистика требует жертв. Так что он готов был стерпеть и крапиву, и комаров, и безрадостную пустынность сего места. Ибо его нюх подсказывал: не спеши уходить, Сидор! Будет, будет тебе такая информация, какая, не снилась всем лауреатам Пулитцеровской премии!

И Сидор Акашкин замер в крапиве, жадно вглядываясь и вслушиваясь в темноту.

О боги! Боги журналистики, если вы только есть, спасибо вам от имени верного раба вашего Сидора Акашкина!

…Он не зря ждал! Он не зря вынес многочасовую пытку крапивой и комарами! Он не напрасно мок под неожиданно хлынувшим с хлябей небесных дождем!

Ибо настало утро и принесло НОВОСТЬ!

И звучала НОВОСТЬ так:

— Что же ты прячешься, Танадель? Я пришел сразиться с тобой во имя моего Бога! Или ты струсил перед лицом истины?!

Акашкин осторожно высунулся из своего крапивного укрытия и чуть не ахнул. Под струями дождя бесстрашно стоял человек в рясе, в нем Сидор по наитию признал того самого священника — отца Емельяна Тишина, из-за которого вчера в городе разгорелся весь этот сыр-бор. В голове журналиста вспыхнули строчки и стали складываться в воспаленный, горячечный текст новой ГЕНИАЛЬНОЙ статьи.

Начало, к примеру, такое: «Каково это — стать свидетелем события, которое, без сомнения, можно назвать событием века?! Вашему корреспонденту выпала такая честь — стать первым свидетелем потрясающей битвы между силой магии и силой религии. Он видел их вблизи — двух противников, двух вечных врагов — колдуна и священника. О как были грозны их взоры, как яростна речь и как величественны жесты!» Тут Сидор побольше вылез из крапивы, справедливо полагая, что его появления никто уже не заметит — священник стоял к нему спиной, а колдун-комбайн только что закончил обратную трансформацию. И ему, судя по виду, было не до осмотра окрестностей. Акашкин весь превратился в зрение и слух, дабы не пропустить ни одного слова из исторического диалога двух дуэлянтов. Он трепетал от предвкушения славы, и происходило это до тех пор, пока Танадель не метнул в священника саламандру.

Саламандра в полете — зрелище незаурядное, поэтому Сидор отвлекся от сочинения нового абзаца и проследил взглядом за пылающей, извивающейся и злобно визжащей ящерицей. Ящерица была окутана легким облачком — это дождь, попадая на ее огненную шкуру, мгновенно испарялся. В процессе полета, который длился не долее двух секунд, саламандра превратилась в толстенькую раскаленную стрелу, и правила эта стрела прямо в лоб отца Емельяна, застывшего словно изваяние. Сидор, уже предвидя эффект от столкновения саламандры и поповского лба, начал мысленную фразу: «Так пал служитель архаического Иисуса…», но тут произошло нечто удивительное.

Отец Емельян выставил вперед руки, словно защищаясь от огненной стрелы. Ладони его были сложены каким-то непонятным ковшиком. В этот ковшик и угодила саламандра, отчего взвыла совсем уж невероятно для человеческого слуха и принялась бешено извиваться в руках священника, рассыпая во все стороны яркие искры.

— Заклинаю тебя именем тех, кто мне служит, — зычно сказал отец Емельян. — Стань прахом у ног Моих! И руки его оказались полны черно-серого пепла.

— Что это, священник? — тихо и недоуменно спросил колдун Танадель. — Откуда ты знаешь правила обуздания саламандры?

— А разве нет надо мной того, кто ведает все тайны? — гордо ответил отец Емельян. — Оставь разговоры, колдун, и сражайся, ведь именно за этим ты сюда и приехал!