Великий Китайский Файрвол - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Гриффитс cтр.№ 30

Лантос, венгерский еврей, переживший Холокост и потерявший родных в концентрационных лагерях, спросил у других свидетелей, не стыдно ли им.

– Когда IBM сотрудничала с нацистским режимом в Германии, они тоже соблюдали законные постановления, – с жаром произнес он. – Это были законы и постановления нацистской Германии. Хорошо, вас тогда еще на свете не было. Но, глядя на ту ситуацию с определенной объективностью, которую не все из вас могут применить к своей ситуации, – вам не кажется, что IBM на тот период было чего стыдиться?

На свою беду ответить ему попробовал Джек Крумхольц, главный юрист Microsoft:

– Конгрессмен, нам кажется, учитывая все обстоятельства, польза от услуг Microsoft…

– Мой вопрос относился к IBM и нацистской Германии, – перебил его Лантос.

– Не могу об этом ничего сказать.

– У вас нет мнения на этот счет?

– Я сейчас не владею подробной информацией о деятельности IBM в то время.

– Вы слышали, что об этом говорил председатель нашего заседания в своей вступительной речи?

– Да, слышал.

– Вы считаете, что сказанное им соответствует действительности?

– Конечно, я верю председателю на слово.

– И я верю ему на слово. Допустим, его слова правдивы. Есть ли у IBM поводы стыдиться за свои действия в то время?

– Конгрессмен, не думаю, что мне сейчас уместно судить о том, стоит ли IBM стыдиться своих действий в тот период.

Молодой конгрессмен-демократ от штата Флорида Роберт Векслер был единственным, кто возразил коллегам. Причастность IBM к Холокосту, сказал он, равносильна тому, что США медлили с началом войны против нацистской Германии и не сумели или не захотели помешать реализации политики «окончательного решения». Векслер отметил, что США могли бы более жестко воздействовать на Китай по вопросам интернет-цензуры, а вместо этого нормализовали отношения с Пекином и увеличили объемы торговли между странами.

Потом он бросил IT-компаниям спасательный круг:

– Может ли кто-то объяснить вот что. Если бы вы вчетвером, например, завтра, сказали: мы собираемся и уходим. Что бы, по вашему мнению, произошло с интернетом в Китае? Это как-то помогло бы несчастным жертвам притеснений?

Первым ему ответил Шрейг:

– Мне кажется, у людей в Китае было бы меньше информации, меньше доступа к ней.

– Я считаю, все были бы в проигрыше, – сказал Крумхольц из Microsoft. – Мне кажется, здесь бы проиграли и граждане Китая, и те из нас, кто хочет для Китая больше демократии, больше свободы слова.

Так в нескольких словах он обрисовал, как компании представляют свою миссию.

В остальном слушание обернулось почти полным разгромом свидетелей. В руководстве Google некоторые возмущались и считали, что с ними обошлись несправедливо. Возможно, вырванное у Шрейга признание, что в Китае иногда приходится делать неприятные вещи, и было чем-то вроде общего настроения в компании. Однако оставались люди, например Ли из пекинского отделения, для которых критика со стороны звучала полным абсурдом²⁵³. Среди них был и председатель совета директоров компании Эрик Шмидт. «Мне кажется, с нашей стороны было бы несколько высокомерно прийти в страну и с порога говорить, как там нужно вести дела», – говорил он в интервью на одном мероприятии в Пекине через несколько недель после слушания.

* * *

Американским конгрессменам действия Google слишком напоминали китайские компании. Для поисковика самой большой проблемой в Китае оказалось то, что для пользователей он был непонятным чужаком из другой страны. Этим тут же не преминула воспользоваться Baidu, которая больше других обогатилась от блокировки Google Великим файрволом. В Baidu запустили крайне агрессивную рекламную кампанию²⁵⁴.

В одной из таких реклам высокий белый человек с бородой и в цилиндре ведет под руку азиатку в свадебном наряде и говорит по-китайски с сильным акцентом, а в это время китаец в традиционном костюме заставляет его играть в скороговорки. В конце концов, иностранец падает, изо рта у него хлещет кровь, а невеста и свита освистывают его и подбегают к победоносному китайскому мастеру. «Есть проблема? Просто зайди в Baidu», – говорит закадровый голос, а на экране появляется логотип компании²⁵⁵.

Как и многие другие китайские компании, столкнувшиеся с иностранными конкурентами, Baidu сделала ставку на патриотизм, знание местной специфики и понимание рынка. Все это делалось даже несмотря на обстоятельство, что в Coogle.cn пришли работать лучшие разработчики и инженеры, которые явно знали специфику поисковых запросов на китайском не хуже местных конкурентов.

«Чтобы успешно вести дела, нужно понимать местную культуру, – сказал гендиректор Baidu Робин Ли в 2014 году, когда его попросили объяснить, почему у Coogle.cn ничего не получилось. – Без понимания китайской специфики сложно выжить на этом рынке»²⁵⁶. Он привел в пример игровой портал, который выбрал себе название на китайском, означавшее что-то вроде «больше риса». Как сказал Ли, создатели портала хотели вызвать в пользователях ностальгию по крестьянскому прошлому. Однако эффект был обратный. Молодые китайские горожане, которые в то время составляли большинство пользователей интернета, оскорбились. «Они не голодали, поэтому никакой эмоциональной связи с этим названием у них не было. Более того, оно их даже обидело. Может быть, они думали про себя: я же никакой не крестьянин».

По мнению Робина Ли и многих других китайцев, Google попался в ту же ловушку, когда выбрал в качестве официального китайского названия вариант транслитерации «Гугэ». Это буквосочетание записывалось двумя иероглифами, означавшими «песня долины» или «песня урожая». Это название предложили китайские сотрудники компании. Оно было выбрано специально, чтобы избежать потенциальных отрицательных коннотаций (предыдущая официальная транслитерация «Гугоа» казалась пользователям чересчур сюсюкающей). Тем не менее, когда дело закончилось неудачей, новое название стали считать еще одним подтверждением чужеродности компании. «Не было никакого отрицательного смысла. Нужно было как можно быстрее придумать китайское название», – говорит У Даньдань, один из основателей Google.cn²⁵⁷. «Мы передали название компании двумя китайскими иероглифами с хорошим значением “песня долины”, – писал Ли Кайфу в автобиографии, не упоминая, впрочем, о каких-либо проблемах с китайским названием бренда²⁵⁸. Возможно, это название было милым и старомодным для Ли и У, выходцев из зажиточных семей, которые рисовых полей и в глаза-то не видели в течение нескольких поколений. Но для простых китайцев, всеми силами пытающихся прорваться в средний класс, оно звучало высокомерно. Это впечатление только усилилось после выхода рекламы нового названия, выполненной в стиле традиционной китайской каллиграфии:

«Наступил посевной сезон, и в честь этого Google берет себе имя “Песня долины”. Зерно станет для нас песней, песней посева и ожидания всходов. А еще это песня радостного сбора урожая. Добро пожаловать в “Гугэ”»²⁵⁹.