Трёхочковый в сердце - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Навойчик cтр.№ 13

– Как скажешь, мам, мне всё равно.

Глупо было ожидать, что он ринется помогать ей с одеждой, или заберёт сумки с продуктами, как всегда делал это раньше. Она могла простить ему всё, но только не этот безразличный тон.

– Ты мог бы прибраться, хотя бы немного, твоя квартира выглядит как пристанище бездомных.

– Смысловой парадокс – у бездомных нет пристанища, иначе они бы не были бездомными, а значит и моя халупа не так уж и отвратна. – бессвязное бормотание и остекленевший взгляд, он даже не шевелился и вряд ли понимал, что несет.

– Не паясничай! Ты понял о чём я, хотя бы складывать мусор в одну кучу ты в состоянии. – она ещё пыталась до него достучаться, как и любая мать, правда держать руки поднятыми с каждым разом становилось всё сложнее.

– Зачем? Весь мир одна сплошная куча дерьма, рано или поздно мы все сольёмся с её общей протухшей массой.

– Ты что опять пережрал своих таблеток! – она смотрела в его глаза и больше не видела в них своего сына, – Чёрт! А ну ка, пойдем, умоемся!

Она с трудом оторвала его от дивана. Ник повис на ней как мешок, пытаясь хотя бы обхватить руками, ноги не слушали вовсе. В таком виде они доплелись до ванной комнаты. К её удивлению, та была практически идеально чистой, немного пыли на полках, но какой холостяк этим не грешит. Только потом она поняла, что он просто никогда сюда не заходит. И все осталось на тех же местах, как в день, когда у него убиралась служанка, две недели назад. Ник вонял, хуже некоторых бомжей. Весь в нестираной, загаженной не разбери чем, одежде. Следы засохшей еды, складывалось ощущение, что он её вовсе не ел, а просто втирал сразу в вещи. Пятна рвоты, и бог знает чего ещё, она не хотела разбираться. Ник с грохотом упал на дно белоснежной ванной, всё-таки мамины силы были не безграничны. Он не понимал, что она собирается делать, не раздевать же и купать его, как в детстве? Зашумела вода, первые капли попали ему на голову и лицо. Боже как холодно!

– Она же ледяная, выключи немедленно! – он барахтался, пытаясь выбраться из ванной, но непослушное тело противилось любым движением, даже под гнётом холодной воды.

– Ничего, потерпишь, зато в себя придёшь! До чего ты докатился, смердишь хуже свиньи! – она не пыталась его унизить, всего лишь хотела воззвать к остатком его благоразумия.

– Всё я понял, понял, я приведу себя в порядок, только прекрати!

– Сначала вымоешься, затем протрезвеешь под контрастным душем, оденешь чистые вещи, и без фокусов, я церемониться не буду, всё понял? – в её голосе звучала сталь закалённого клинка, которым она не раз рубила даже самых несгибаемых своих воспитанников.

– Да, Тренер, я все сделаю.

– Мне проверить? Или остаться здесь, чтобы убедиться?

– Нет, ни в коем случае, я сделаю, как ты сказала, только оставь меня. – он сдался и понурив голову уже начал стягивать с себя мокрую байку.

– Хорошо, я буду на кухне, приготовлю тебе что-нибудь, приведешь себя в порядок – приходи. – она вышла, оставив Ника в луже собственных разочарований и собравшейся воды.

Он сидел на кухне, вдыхая аромат свеже-сваренного борща. Что-что, а этот суп Ник любил с детского сада, когда перспективы казались заоблачными и сладкими как послеобеденный сон, а голова не трещала из-за не просыхающего запоя. Мама параллельно лепила котлеты, на плите, помимо супа, варилась картошка. Значит, быть пюре. Нику было паршиво, но в основном из-за не угасающего стыда, всё остальное сейчас ушло на второй план. Он хотел извиниться, слова только не мог подобрать. Мама не должна была его таким видеть, возможно, поэтому они с папой навещали его так редко, а может, потому что он сам старался минимизировать этот контакт, упиваясь собственным самоуничтожением в одиночестве.

– Прости, я не хотел, чтобы ты это видела, не хотел, чтобы так получилось. – он смотрел в пол, выдавливая из себя слова.

– Я знаю, но так больше не может продолжаться. – ей тоже было сложно говорить с ним, поэтому она смотрела на очередной кругляшек котлеты, – Ты себя убиваешь, медленно и неотвратимо!

– Просто таблетки стали хуже действовать, приходиться увеличивать дозу, иначе я не могу заснуть. – как в детстве, он продолжал искать оправдание, отрицая очевидную правду.– Надо поговорить с врачами, пускай поменяют рецепт.

– Дело не в лекарствах. Я говорила с доктором. Он сказал, что на данном этапе твои боли носят фантомный характер. Все зажило, просто ты не можешь забыть про это, и оно тебя преследует.

– Но мне, правда, больно, я не должен оправдываться, только не после всего этого! – Ник поднял голову, ожидая поддержки. Он знал, что отчасти прав, хотя не был уверен в какой-именно.

– Тебя никто и не осуждает. Мы просто хотим, чтобы ты уже забыл про всё это и двигался дальше. – мама развернулась, глядя ему в глаза, – На баскетболе свет клином не сошёлся.

– И что вы все от меня хотите: найти работу, завести семью, ты смеёшься? Кому я такой нужен, я ничего, кроме как играть в баскетбол не умею! – этот разговор у них был не в первый раз, и с чего она взяла, что в этот, ей удастся до него достучаться.

– Ты просто не пробовал. Никто не говорит идти на завод и стоять у станка. Но хотя бы попробовать, посмотреть, что тебе больше по душе, и возможностям…

– Ключевое слово «возможностям», думаешь, мне предложения по трудоустройству на голову сыплются? Или, быть может, у тебя есть вакансия для не окончившего высшее образование недо-баскетболиста?

– Вообще-то есть. – она улыбаясь смотрела в его перекосившееся лицо. – Ничего сложного, простая должность уборщика спортивных помещений. Приходишь, садишься в специальную машину и катаешься на ней по залу, вымывая пол. Зарплата небольшая, но довольно гибкий график. Утром открываешь зал, моешь пол, уходишь, наследующий день повторяешь процедуру вечером, с людьми почти никакого контакта, все действие происходит до начала и после окончания тренировок.

– Ты издеваешься? Как мне, по-твоему, добираться до зала в такую рань, не говоря уже о том, что не став нормальным игроком, я буду просто убирать за теми, кто справился лучше меня? – он был готов задохнуться в бессильной злобе, как можно быть так близко с ним знакомым и настолько его не понимать?

– Мы с папой по очереди будем тебя возить.

– Вы с ума сошли!!!

– Твоя проблема не в том, что ты больше не играешь. Ты бы мог, есть огромная куча вариантов, даже у нас в стране, я не говорю об Америке, если бы ты там остался. Но ты слишком любил себя в баскетболе. Упивался тем, как выглядел на площадке, как двигался. Как на тебя смотрели фанаты, Кира и остальные. Тебе нравилось, как метался соперник в попытке тебя остановить, и как уходил с площадки оскорблённый твоим превосходством. И когда этого всего не стало, ты перестал жить, как коматозник, которому отключили аппарат жизнеобеспечения, будто никогда не умел дышать самостоятельно.

– Ну, простите, что я не правильно воспитался, хотя постойте – это же ваш промах. Или нет, лучше скажи, что мне нужно было делать, все пустить на самотёк и жить долго и счастливо? – они смотрели друг на друга совершенно по-разному. Ник хотел чтобы ей было так же больно, как и ему, пускай не физически, но может это даже и хуже, а она просто хотела ему помочь, как и любая другая мать, всегда.