Трёхочковый в сердце - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Навойчик cтр.№ 10

– Пожалуйста, хватит! – у Ника не хватало дыхания на большее количество слов, после очередного челнока, многие уже лежали на полу пытаясь, схватить ртом воздух, или просто ноги не держали, – У нас игра!

– Должен был сказать вчера ты! Но ты этого не сделал! И сегодня команда сделает за тебя то, что ты вчера сделал, а точнее не сделал для них – не остановится! Вперёд! – Тренер дал свисток, и они снова побежали, кто-то ногами, кто-то, поднимаясь и помогая себе руками.

Сначала ты бежишь первый, выкладываешься, доказываешь, что способен держать удар. Затем сил становиться меньше и ты стараешься держаться наравне со всеми. Потом проходит пара ускорений, и ты замечаешь, что бежать легче, если не оглядываться на других. Постепенно дорожка на твоей дистанции сокращается, становится уже, мелькая лишь на кончике носа, концентрируясь на отметке контрольных линий. И когда ты доходишь до собственного предела, то уже не видишь где бежишь. Только звук падающих на пол кроссовок, бах – шаг, бах – еще один, отмерял тридцать разворот, потому что слишком сложно держать глаза открытыми, да и зачем, если ты двигаешься по прямой, а вот чтобы оторвать обувь нужны усилия. В самом конце, перед тем как отключиться, ты становишься похожим на, шагающего в свеже-залитом цементе, недотёпу с усердием выдирающего свои увязнувшие ноги.

Ник точно не помнил, кто из них упал первым Кайл или Риз, они бежали слишком далеко от него. Влас держался молодцом, старался не отставать, якорем повиснув на хвосте, но и он со временем стал спотыкаться все чаще. Ник упал на две площадки позже него, когда он пытался встать, кто-то из ребят еще бежал, человека четыре, наверное, точнее он не видел, остальных уже приводили в чувство, потихоньку оттаскивая с площадки. Тренер, что-то кричал, его тоже пытались успокоить, он даже дошел до Ника отодрав того с земли и заставляя бежать дальше. И ему удалось. Ник полу пролетел, полу прополз пару шагов и окончательно рухнул на паркет, глаза предательски не открывались, а в голове все вертелись строчки из старых военных стихотворений, которые он когда-то учил в детстве. Будучи из разных произведений одного автора, сейчас, они, как никогда, подходило к сложившейся ситуации:

«И он привстал, от хромоты страдая,

Разбитое железо волоча,

На раненую ногу припадая.

Вот здесь он, всё ломая, как таран,

Кругами полз по собственному следу

И рухнул, обессилевший от ран…

…

Солдаты, отодрав с земли,

Того, другого унесли,

Локтями молча тыча,

В его кричащий рот!»

Ник уже не кричал, да и не ассоциировал себя с тем солдатом, его вообще расстреляли в конце стихотворения. Может тогда ему казалось это не таким уж и плохим выходом. Он позволил оттащить себя в сторону, повиснув на руках, кого-то из персонала. Ник думал, что противное ощущение, испытываемое накануне, было предвестником этих событий, и, наверное, хорошо, что сейчас это закончилось. Казалось, что всё пройдет, когда он откроет глаза, вот только они не открывались, ох, как же он ошибался.

«ЗАБРОШЕННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ»

« В порванных джинсах, зелёных соплях,

Умывшись, стекавшей кровавой слезою.

Он через удары взрослел на глазах,

И падших врагов оставлял за спиною.

Порою, споткнувшись и рухнуть возможно,

Стесать себе руки, увязнувшим в грязи.

И будет подняться тогда очень сложно,

Чтоб из людей снова выбиться в князи. »

Это был даже не сон – воспоминание. В последнее время оно приходило к нему тем чаще, чем Ник пытался от него убежать, забываясь на дне бутылки спиртного, или объедаясь бессчётными обезболивающими, каждое из которых действовало все слабее, продолжая добивать и без того выживающую печень. Иногда он засыпал прямо в кресле или на диване, уставившись в пустоту, порой до рези в глазах затирал голубой экран телевизора с бесконечными спортивными трансляциями. Ник вырубался в коридоре, если не мог доползти до кровати, или просто терял сознания на пути к белым простыням, подушкам и одеялу, от умопомрачительной смеси алкоголя и таблеток. Тогда-то этот сон его и настигал. Воспоминание врывалось в его сознание каждый раз, стоило ему закрыть глаза, словно навязчивая картинка, отпечатанная на внутренней стороне его век.

…

Нику было почти шесть, когда Майкл Джордан, вернувшись в баскетбол, шёл за своим четвёртым титулом. Он был ещё слишком мал, и мама редко брала его с собой на тренировки, а отец категорически запрещал смотреть финальную серию, которую впервые транслировали в прямом эфире по отечественным каналам. Но уже тогда для Ника это было слабым препятствием. По ночам он пробирался в родительскую комнату, их старой двухкомнатной квартиры, которая одновременно служила и гостиной, а по вечерам спальней. Разворачивал дефицитный на то время, цветной импортный телевизор в сторону, что бы свечением экрана не разбудить старших, выключал звук и смотрел. Ник любовался игрой Его Воздушества, жадно впитывая каждое движение и финт. Он восхищался атмосферой, которую великий баскетболист создавал на площадке, будто умелый престидижитатор, вытаскивающий очередной козырной туз из своего рукава. Джордан подчинял себе партнёров, как однополярные магниты они обтекали его, подстраиваясь под его движение, беспрекословно передавая ему отрицательно заряженный мяч. И тот идеально ложился в его руку, словно подогнанные сочленения безукоризненного механизма, являясь продолжением друг друга. Восторгу Ника не было предела, наверное, поэтому, всегда просыпавшаяся от непонятных шорохов мама, видя всепоглощающее счастье на лице ребёнка, переворачивалась на другой бок, блаженно засыпая. Со временем смирился и папа.

Именно в тот год Ник уговорил маму, наконец, взять его с собой на тренировку. Она работала детским тренером при профессиональном клубе, набирала перспективных малышей, обучала основам техники ведения, броска, защиты, прививала стойкие моральные принципы и – передавала дальше, когда ученики «перерастали» учительницу. Только спустя годы Ник понял, насколько его мама была талантливым специалистом, возможно, стала бы даже величайшим из всех, с кем ему приходилось работать. Если бы не амбиции, точнее их отсутствие. Ещё точнее – неуверенность в способности их реализовать. Он и она это прекрасно понимали, и довольно часто обсуждали, позже, когда Ник стал постарше, и научился ведению без зрительного контроля. Мама не любила конфликтовать, была слишком воспитана для кулуарных разговоров, прямолинейна до жестокости и терпеть не могла прогибаться перед начальством. Она была добросовестным, честным, прекрасным работником, только такие редко когда забирались высоко вверх по карьерной лестнице. Ник считал её тренером от Бога, и не из-за кровного родства, жаль, что у неё так поздно получилось в это поверить. Но в тот год он впервые пошёл с ней на тренировку.