Шпага д'Артаньяна, или Год спустя - читать онлайн книгу. Автор: Ораз Абдуразаков cтр.№ 77

С этими словами он проводил д’Артаньяна в столовую, окна которой с одной стороны выходили в сад, а с другой – в дивную оранжерею. Сервировка стола, которую д’Артаньян, обладая утончённым вкусом, оценил ещё с порога, сплошь состояла из фамильного серебра, включая и знаменитый чеканный кувшин Челлини, подаренный предку Атоса Франциском I. Сев по разные стороны стола, они возобновили прерванную беседу.

– Ты сопровождал Луизу де Лавальер, – сказал Арамис так, что невозможно было догадаться, спрашивает он или попросту утверждает.

– Это так. Я доставил герцогиню в её замок, – не стал отрицать д’Артаньян.

– Она очень несчастна? – осведомился Арамис, жестом отпуская лакея, подававшего суп.

Им прислуживали бесшумно: сказывалось трёхдневное пребывание Арамиса…

– Не знаю. Мне показалось, что я оставил её не только смирившейся со своей участью, но и вполне счастливой, – и он рассказал герцогу о своей беседе с Луизой.

Герцог д’Аламеда слушал д’Артаньяна так, словно перед ним воочию проходила вся жизнь Лавальер с детских лет до смерти Рауля.

– Но Луиза не сказала тебе, Пьер, – заметил Арамис, – что твой отец, склонив гордую голову перед Людовиком Четырнадцатым, сам на долгие годы подчинил его своей воле, ибо король – о, он знает это отлично! – ему, и только ему был обязан троном.

– Это правда? – с загоревшимися глазами спросил юноша.

– Скажу тебе больше: не случись этого, мы с тобой, д’Артаньян, разговаривали бы сейчас не здесь и в ином качестве.

– Понимаю…

– Тебе так кажется? Скажи.

– Я не был бы сейчас графом и звался бы шевалье де Монтескью.

– А может, стал бы герцогом и пэром, – с горечью перебил его Арамис.

Д’Артаньян внимательно взглянул на лицо Арамиса, сохранившее, несмотря на возраст, свои тонкие черты, и опустил глаза, ничего не сказав. Помолчав, герцог добавил:

– Тебе непонятен смысл моих слов, и пока это к лучшему. Знай одно, Пьер: если твой отец и уступал Бурбонам в родословной, а это не его вина, то мужеством и благородством души стоял куда выше Короля-Солнце.

– В вас говорит дружеская привязанность к отцу или неприязнь к королю? – задал вопрос д’Артаньян.

Наградив подопечного одобрительным взором, Арамис отечески улыбнулся ему:

– И то и другое, сын мой, что не мешает мне быть объективным в оценках. Луиза де Лавальер во многом права, и тебе необходимо чётко осознавать: не король являет тебе милость, приближая к себе, а ты оказываешь ему неоценимую услугу, состоя у него на службе.

– Но это…

– Нескромно, нелояльно, неприлично, немыслимо – выбирай эпитет по вкусу, но это так. И сам король, кстати, прекрасно понимает это. Его христианнейшее величество вполне отдаёт себе отчёт в том, как ему повезло с тобой – ведь он далеко не глуп.

– Я слишком люблю и почитаю вас, чтобы подвергать сомнению хоть одно ваше слово, – ответил д’Артаньян. – И хотя в то, что я слышу, невозможно поверить, я верю вам. К тому же меня толкает к этому ещё одно соображение.

– Какое же?

– Вы знаете больше, чем я, а главное – вам известна какая-то тайна, без которой мне не под силу сделать верные выводы. Значит, мне остаётся лишь полагаться на ваше суждение, которое, впрочем, всегда оказывается единственно правильным.

– А ты научился льстить, – усмехнулся Арамис, как нельзя более довольный тем, что напористое воздействие короля не смогло развеять его влияния за время его отсутствия при дворе.

– И всё же король – первый из дворян, – молвил д’Артаньян.

– Подобная же уверенность свела в могилу людей, чьи портреты ты видел в гостиной. Утверждение это давнее, сын мой, а потому уже устарело, чему немало способствовали сами августейшие особы. Да ты и сам можешь убедиться в этом, – таинственно предложил Арамис.

– Как же, герцог? – заинтересованно спросил д’Артаньян.

– Для этого ответь, куда ты направляешься завтра? О прости, ты же должен хранить это в тайне от всех…

– Вы могли бы составить исключение, – неуверенно сказал д’Артаньян.

– Ни в коем случае! – отрезал Арамис. – Не делай этого: ты не король, чтобы нарушать слово. Но я сам отвечу на собственный вопрос, и даже прошу тебя не подтверждать верность моего ответа. Итак…

– Итак? – кивнул гасконец.

– Итак, ты везёшь секретное послание Карлу Второму, английскому королю. Не удивляйся: я узнал об этом через сутки после тебя.

– Что же это доказывает?

– Сам факт переписки между братьями – не доказывает ровно ничего, ты прав. Дело в содержании этого письма.

– Но, сударь, уверяю вас, оно неизвестно даже мне! – воскликнул д’Артаньян.

– Ну ещё бы, – протянул Арамис. – Конечно, неизвестно, иначе ты давно и без меня задумался бы о справедливости служения Людовику Четырнадцатому. Ну, а я, не хвастая, заявляю, что знаю содержание письма.

– Я опять-таки не могу не верить вам, – пробормотал д’Артаньян, – но это… как это возможно?

– Всё не так сложно, Пьер, и я, разумеется, не мог бы воспроизвести текст дословно.

– А!..

– Зато мне доподлинно известна его суть, – жёстко продолжал Арамис, – и вот тут-то кроется королевское вероломство, сын мой.

– Вероломство, – с видимым отвращением повторил юноша, – вероломство короля?

– А что в этом удивительного? – пожал плечами генерал ордена Иисуса. – Кто такой король? Всего лишь человек, а значит – слабое создание Божье, так же подверженное всем людским страстям, соблазнам и… порокам. Подверженное, быть может, даже больше других, ибо от рождения обладает большей властью для их воплощения. Эх, милый мой, проживи столько, сколько я, и ручаюсь – ты перестанешь верить в непогрешимость не только королей, но и пап. Хочешь знать, что в этом письме?

– О герцог, я по природе своей не любопытен, но так как вы уверяете, будто в нём содержится доказательство…

– Я гарантирую это, – быстро сказал Арамис.

– Тогда было бы неучтивостью не дать вам подтвердить им ваше обвинение… ведь вы обвиняете? Обвиняете короля?

– Да, обвиняю, – торжественно провозгласил Арамис, – и кто воспрепятствует мне в обвинении одного из сыновей Людовика Тринадцатого в том, что он на самом деле совершил? Тебе знакома эпопея с заключением конкордата о политическом союзе Франции и Испании, обеспечившего, помимо прочего, нейтралитет Испанского королевства во франко-голландской войне?

– Мне рассказывали об этом вы и господин де Лувуа.

– Итак, тебе известно, что со второй попытки, при моём вмешательстве, договор был подписан. Теперь скажи: разве это соглашение становится менее священным и обязательным к исполнению от того, что было заключено после многотрудных переговоров и со второго раза?