Шпага д'Артаньяна, или Год спустя - читать онлайн книгу. Автор: Ораз Абдуразаков cтр.№ 162

– Признаю это и обещаю, что больше такое не повторится, – кивнул Людовик. – Но давайте оставим эти мелкие распри, принцесса, и поговорим лучше о предстоящем вечере.

– Я готова, государь, – всё ещё обиженно согласилась принцесса.

– Что вы наденете?

– Ах, костюм Помоны, ваше величество, – мгновенно расцвела Генриетта.

Людовик XIV не зря всё же слыл тонким знатоком женщин: ему ли было не знать, что разговор о нарядах может улестить самую разъярённую фурию и смягчить даже убеждённую весталку?

– Ведь вы уже блистали, сколь мне помнится, в подобном наряде ещё на нашем первом совместном празднестве? – улыбнулся монарх.

У принцессы на языке висел едкий ответ вроде: «Да, в тот вечер, когда вы подслушали Лавальер под дубом» или «Когда мы ещё любили друг друга», но, подавив лёгкий вздох, лишь молвила:

– То было на балете в Фонтенбло, ваше величество.

– О, я отлично помню «Времена года», в особенности же танец Плодов, принцесса: вы были восхитительны.

– Благодарю вас, государь, – зарумянилась Генриетта.

– Правильно сделали, что выбрали этот костюм, – подытожил король, и тут же сам всё испортил, – а славный де Гиш, верно, опять примерит костюм Вертумна?

– Возможно, что именно это пришло ему на ум, – бесстрашно ответила герцогиня Орлеанская, через плечо посылая де Гишу влюблённый взгляд.

Людовик XIV понял, что допустил совершенно ненужную бестактность, и угрюмо молчал всю остальную дорогу до Версаля. Вернувшись к себе, тут же вызвал де Сент-Эньяна, ожидавшего августейшего сигнала в непосредственной близости от его покоев, и заперся с ним на три часа. Результатом провёденных переговоров стало то, что он, выпроваживая адъютанта, напутствовал того:

– Так ты всё понял, милый мой? Любой ценой.

– Ясно, ваше величество, – кивал видимо подавленный придворный, – будет исполнено.

– Придумай что угодно, извернись, но сделай.

– Прекрасно.

– Да гляди, не оступись. В случае чего возьми в помощники этого хитреца Маликорна: он мастак на такого рода выдумки.

– С позволения вашего величества, я предпочту воздержаться от контактов с ним по этому поводу, – возразил де Сент-Эньян.

– А почему? – поднял бровь Людовик.

– Хм-м… Думается, он всецело предан д’Артаньяну.

– Неужели? – ледяным тоном молвил король. – А мне?

– Граф добрый десяток раз спасал ему жизнь во Фландрии, – дрогнувшим голосом пояснил де Сент-Эньян.

– Он, однако, здорово помог мне с Луизой, – пожал плечами король, – а ведь был близок к Бражелону.

– Нисколько, государь, – возразил фаворит.

– Нет?

– Его невеста, то есть нынешняя госпожа де Маликорн, а тогда мадемуазель Ора де Монтале, та и вправду была ближайшей подругой Лавальер; что до Маликорна – он ни в коем случае не являлся другом виконта, иначе не стал бы потворствовать тому… тому, что случилось. Маликорн – человек чести, хотя и не дворянин по рождению.

– Но он стал им, – равнодушно заметил король, – стал благодаря мне.

– Ваше величество полагаете, он не заслужил этой милости? – де Сент-Эньян дерзнул вложить в голос лёгкую укоризну.

– Да заработал, конечно, – не стал спорить Людовик, – однако он всё же обязан мне кое-чем, полагаю.

– Несомненно, государь, и, верьте моему слову, господин де Маликорн готов служить вам до последнего вздоха, – заверил его адъютант.

– Но не теперь? – насмешливо уточнил король.

– Д’Артаньяну он обязан шкурой, – повторно констатировал де Сент-Эньян.

– Ладно, – махнул рукой монарх, – тем лучше. Действуй самостоятельно. Один и пожнёшь все лавры.

– О государь!

– Ладно, ладно, – поморщился Людовик, – иди себе. Скоро начинаем…

В самом деле, до назначенного времени оставалось менее часа. Некоторые из вельможных кавалеров и дам уже стекались со всех сторон в зал Войны. Было поистине забавным зрелищем сие скопище придворных, разряженных наподобие шутов, почти не делающих попыток хоть в малой степени входить в образ своих героев: на каждом шагу можно было наблюдать, к примеру, стайки античных богинь, злословящих в адрес королевы; палача, дискутирующего с патрицием о новом назначении при дворе; пастушка, увлечённо втолковывающего испанскому адмиралу времен Армады правила дуэльного поединка… Что поделать – то был костюмированный бал в Версале, а отнюдь не венецианский карнавал: известно же, что итальянцы с испанцами, основоположники подобного рода действ, свысока посматривали на любые попытки перенять у них предмет национальной гордости.

При галантнейшем дворе всего один человек обладал искусством придать маскараду природную остроту и яркость, но и он, увы, был сейчас бессилен. В отсутствие же весельчака Лозена, вот уже дольше недели упивавшегося бастильским покоем, единственная группка приглашённых следовала принятым канонам, играя взятые на себя роли. То были Вертумн, которым, как мы уже успели заключить из диалога короля с принцессой, нарядился граф де Гиш; карибский корсар, в котором при известной проницательности можно было узнать Маликорна; в скромном одеянии римского императора щеголял Маникан, к которому как раз в эту минуту голосом капитана мушкетёров обращался некий султан:

– Дозволь заметить, божественный, что даже мне в далёком Константинополе не даёт покоя твоя идея сделать жеребца сенатором. Как жаль, что не меня посетила она первым, ибо мои табуны воистину неисчислимы.

– Пригоните ко мне десяток-другой этих красавцев, мой султан, и обещаю: мы быстренько уладим все формальности, справим документы и вернём их вам заправскими парламентариями, которые, во всяком случае, будут получше франкских крикунов.

– Потише, божественный, – улыбнулся из-под своей полумаски Вертумн, – мне показалось, что я узнал под маской Аминтаса президента Сегье.

– В костюме овцевода? – возмутился император. – Ты, должно быть, ошибся, о высокочтимый Вертумн, ибо кому-кому, а президенту парижского парламента должно в таких случаях одеваться свинопасом.

– В достопамятные годы Фронды тебя сожгли бы за эти речи живьём, – вздохнул де Гиш.

– Это меня-то? – запыхтел Маникан. – Сжечь меня, полубога, который сам за здорово живёшь спалил Рим?

– Вы переигрываете, друг мой, – подал голос корсар, половину лица которого скрывала чёрная повязка, а волосы стягивал цветастый платок, – любому школяру известно, что римский пожар устроил Нерон, зато коня привёл в сенат Калигула. Решительно, вы – плохой актёр, Маникан.

– А-а! – что было сил выкрикнул Маникан. – Какой артист погибает!..

– Правда, – заметил султан, – по-моему, божественный играл неплохо, а вы для человека вашей профессии чересчур уж взыскательны, сударь.