– Ты преувеличиваешь, – покачала головой Кристина, укоризненно поднимая брови, – чем, скажи, этот городишко похож на Армантьер?
– Да всем! – воскликнула Ора. – А прежде всего нищетой и опустошённостью. Ты погляди: кругом грязь, копоть, разрушенные дома – не точно ли так же было и в Армантьере, и в Шарлеруа, да и во всех городках, где мы побывали?
– Верно. Но ведь это, может статься, ещё не самое плохое…
– Как так? Что ты имеешь в виду, подружка? – насторожилась Ора.
– А ты представь, на что станут похожи и без того уже недовольные лица почтенных фламандцев, если испанцы вдруг перейдут в контрнаступление, – с очаровательной непринуждённостью предположила мадемуазель де Бальвур, – в этом случае сажи и разрушений будет ещё больше.
– Ну, этого быть не может! – отрезала Монтале.
– Почему?
– Потому, что с нашей армией граф д’Артаньян, – хитро прищурилась Монтале.
– Да, – вздохнула Кристина, – это так…
– Странно.
– Что?
– Ты покраснела.
– Глупости.
– Не может быть, чтобы ты этого не чувствовала, – настаивала Ора, заливаясь смехом.
– Но ты смеёшься. Почему?
– Как же мне не смеяться, раз ты одна – заметь одна-единственная – продолжаешь отрицать то, о чём все уже перестали говорить.
– А разве было что-то, о чём говорили? – улыбнулась Кристина.
– Было… то есть не было, а есть, моя дорогая. Ни для кого не секрет, что господин д’Артаньян не самый безразличный тебе человек при дворе.
– Не самый безразличный, вот как?
– А что, разве не правда?
– Вздорная выдумка.
– Выдумка? – возмутилась Монтале.
– От первого до последнего слова, – бесстрастно сказала Кристина.
– Я не верю.
– Придётся, ведь в твоих словах нет ни крупицы истины.
– Тогда ты мне скажи, в чём правда, – умильно склонила голову на плечо фрейлина герцогини Орлеанской.
– Я?
– А кто ж ещё? Ну, будь же умницей, Кристина.
– Зачем мне это?
– Чтобы я знала, – бесхитростно произнесла Ора.
– Ну хорошо.
– Ты раскроешь тайну? – оживилась Монтале.
– Да, целиком и сразу.
– Я вся внимание.
– Ты сказала…
– Я сказала?
– Не перебивай. Ты сказала, что господин граф д’Артаньян…
– Ох, как пышно! – расхохоталась Монтале, живо припомнив, как Луиза ещё в Блуа выводила в начале своих писем к жениху: «Господин Рауль!..»
– Ты смеёшься, Ора, – укоризненно сказала Кристина.
– Нет-нет, продолжай.
– Итак, господин граф д’Артаньян, лейтенант королевских мушкетёров…
– Кавалер ордена Святого Людовика, – подсказала Монтале.
– Именно так. И ты говорила, будто он – не самый безразличный мне человек, верно?
– А ты ответила, что это выдумка, – подхватила Монтале.
– И стою на своём, потому что д’Артаньян…
– А-а, так уже просто д’Артаньян! – насмешливо воскликнула Ора.
– Д’Артаньян не просто не самый безразличный мне человек, – взволнованно продолжала Кристина, – он для меня дороже жизни…
– Кристина!.. – изумилась Монтале.
– Он нужен мне как воздух, как вода или солнце…
– Так-так…
– Я люблю его, – смело закончила девушка.
– Браво!
– Ты довольна?
– Ещё бы! Никто при дворе, по правде, в этом не уверен, а мне и гадать не надо.
– Однако ты должна молчать об этом.
– Разумеется, но…
– Никаких «но», – строго сказала Кристина.
– Можно мне рассказать об этом мужу?
– Да если бы я была против, думаешь, обмолвилась бы тебе хоть словечком? – улыбнулась мадемуазель де Бальвур. – Ты же рассказываешь ему решительно обо всём.
– И разве это не мило? – состроила уморительную гримаску Монтале. – Зато и у господина де Маликорна нет от меня никаких секретов. Желаю и тебе с графом того же.
– Об этом рано ещё думать, Ора, – мечтательно-строгим тоном прервала фрейлина Марии-Терезии расщебетавшуюся подругу.
Но остановить Монтале всегда было делом не из лёгких, теперь же, став госпожой де Маликорн, Ора была поистине неудержима.
– Никогда не рано и никому не поздно размышлять и говорить о настоящей любви, милая Кристина, – назидательно молвила она. Смелее, подружка! Лейтенант мушкетёров – лучший воин Франции, он отважен и напорист, не любит долгих осад и привык брать самые неприступные крепости не измором, а штурмом!
– Любовь – это не война.
– Верно подмечено. Тут наш герой может и отступить от своих военных привычек и действовать против обыкновения, – неожиданно легко согласилась Монтале.
– Смириться с длительной осадой, так? – доверчиво спросила Кристина.
– Может, и так, а возможно, ему захочется прогуляться в поисках более сговорчивого коменданта: благо, таких при дворе пруд пруди, – залилась смехом Ора.
Её непринуждённое веселье длилось ровно столько времени, сколько понадобилось ей на то, чтобы заметить: Кристина обиделась не на шутку. А потому в продолжение следующей четверти часа ей пришлось изобретать самые изощрённые извинения. Выслушивая их, девушка постепенно смягчалась… Внезапно она переспросила:
– Какое имя ты произнесла сейчас?
– Сию минуту?
– Да, только что.
– А почему ты спрашиваешь? Ты ведь не могла знать Рауля де Бражелона.
– Нет… то есть, кажется, я слышала это имя. Как бы то ни было, я желаю понять, почему ты сравниваешь этого дворянина с д’Артаньяном.
– Это длинная история, моя дорогая. Вообще-то, они могут считаться кузенами.
– Так он родом из Гаскони, этот Рауль? – уточнила Кристина.
– Нет-нет, – улыбнулась Монтале, – зато он был единственным сыном графа де Ла Фер – того самого Атоса, которого столь высоко ценил покойный маршал д’Артаньян. Они же были почти братьями…
– Да, теперь я вспомнила: д’Артаньян ведь стал наследником виконта де Бражелона.
– Старший д’Артаньян, – заметила госпожа де Маликорн, – твой же Пьер…
– Ора!..
– Ну прости, прости… Господин лейтенант наследовал своему отцу, и никому более.
– Правда. Но это не объясняет того, почему ты сейчас вспомнила о виконте.