Черный воздух. Лучшие рассказы - читать онлайн книгу. Автор: Ким Стэнли Робинсон, Джонатан Стрэн cтр.№ 98

– Стелла, вот как ты при такой глупости на свете живешь до сих пор? – нравоучительно сказал он однажды.

– Чарльз, – с упреком в голосе протянула мама.

– Это же лучший образчик конфликта типа «приближение – избегание» на моей памяти, – пояснил отец.

Заинтригованный проблемой, он завел обычай садиться на пол, прислонившись спиной к дивану, а ноги вытянув перед собой, и укладывать Стеллу к себе на колени. Стелла либо терпеливо сносила поглаживания, пока не представится случай удрать без помех, либо, успокоившись, начинала мурлыкать. Мурлыкала она громко, хрипло, и в эти минуты ее мурлыканье напоминало Алексу жужжание цепной пилы где-то вдали, над просторами ледника.

– Безмозглое ты создание, – приговаривал отец, гладя кошку. – Глупости ты кусок…

Спустя пару недель, когда на смену августу пришел сентябрь, Стелла начала вспрыгивать на колени сама… но только к маме.

– Тепло любит, – сказала мама.

– Да, пол довольно холодный, – согласился отец, потрепав рваное ухо кошки. – Но отчего ты, Стелла, только у Хелен на коленях сидишь? Забыла, значит, кто тебя к этому приучил?

В конце концов кошка начала забираться на колени и к отцу: укладывалась, вытягивалась, будто привыкла к этому давным-давно, а отец всякий раз над нею посмеивался.

На колени к Алексу Стелла сама не укладывалась никогда, но порой, если посадить ее и долго гладить, сидела смирно. Правда, с той же вероятностью могла, взглянув на него, в ужасе вытаращить глаза и что есть сил рвануться прочь, оставив на ногах следы острых когтей.

– Ну и дури же у нее в голове! – пожаловался Алекс маме после одного из подобных внезапных побегов.

– Это точно, – с негромким смехом согласилась мама. – Но не забывай: возможно, маленькой Стеллу немало мучили.

– Уличного котенка? Это как же?

– Уверена, способы имеются. А может быть, ее мучили дома, вот она и сбежала.

– Кому же придет в голову собственного котенка мучить?

– Встречаются среди людей и такие.

Вспомнив о бандах на леднике, Алекс понял: да, так оно и есть. А стоило представить себе, каково это – попасть к ним в руки на всю жизнь, осознал, откуда берется глубокое недоверие и настороженность в кошачьем взгляде, устремленном на него.

– Это же я, Стеллушка, я.

Поэтому он и обрадовался, когда кошка последовала за ним на крышу и вроде бы с удовольствием составила ему компанию. Квартира их находилась на верхнем этаже, и, поднявшись наверх по лестнице из кладовой, крышей можно было пользоваться вместо веранды. Ровный, плоский простор присыпанного гравием рубероида казался ужасно халтурной имитацией шершавой «шкуры» ледника, но подниматься сюда, когда нет дождя, поглазеть вокруг, побросать камешки на соседние крыши, проверить, не виден ли с крыши ледник, и так далее, было здорово. Как-то раз Стелла вдруг прыгнула за шнурком, поддерживавшим его штаны, и в следующий раз Алекс прихватил с собой кусок бечевки, позаимствованной у отца. И был просто счастлив, когда Стелла, к немалому его изумлению, принялась с азартом атаковать пляшущую на ветру бечевку, грызть ее, и ловить лапами, и изворачиваться, когда конец бечевки окажется за спиной – словом, вести себя, точно котенок. «Наверное, когда она была котенком, с ней никто не играл, – подумал Алекс, – а нам она доверяет, вот сейчас все и выплескивается наружу». Однако игра всякий раз заканчивалась ни с того ни с сего: впившись в бечевку когтями или зубами, Стелла вдруг приходила в себя, поднималась, принимала чопорный вид, словно бы говоря: «Что эта бечевка себе позволяет? Откуда взялась у меня на спине?» – и начинала вылизывать шерстку, делая вид, будто никаких игр вовсе не затевала, да так убедительно, что Алекс не мог сдержать смеха.

Ледник накрыл множество небольших городов к северу и к западу (последними его жертвами пали Уотертаун и Ньютон), однако ни на льду, ни в моренах следов от них не осталось почти никаких: только обычный камень, земля да дерево. Возможно, обломки дерева когда-то были стенами или кровлей домов, возможно, часть щебня когда-то была бетоном… поди сейчас разбери. Грязь, песок, щепки, каменное крошево – лишь изредка попадется среди всего этого обломок пластика или металла. Очевидно, надвигавшийся лед вмял злополучные городки в землю на месте, а может быть, разметал в стороны. Чаще всего казалось, будто ледник только-только покинул Белые горы. Как-то отец с Гэри Юнгом обсуждали последние планы Массачусетского Технологического. Невероятных размеров плотина, сооружаемая чуть ниже по реке, между Олстоном и Кембриджем, должна была остановить движение ледника. Бетон с ее внутренней стороны предполагалось нагревать и плавить лед по мере его приближения. Получится что-то вроде замерзшего водохранилища. Талые воды, стекая в Чарльз, будут вращать турбины электрогенераторов, а электрический ток, вырабатываемый генераторами, пойдет на подогрев плотины. На редкость ловко придумано.

Если смотреть сверху вниз, лед ледника где-то на дюйм в глубину был прозрачен, весь в трещинах и пузырьках, а дальше делался белым, как молоко. Разглядеть переход от прозрачности к белизне не составляло труда. Однако если лед стоял вертикально, отвесной стеной – скажем, с боковой стороны серака, или если заглянуть в трещину, прозрачный слой достигал множества дюймов, и в глубине льда тоже виднелись россыпи пузырьков, словно в дешевом, некачественном стекле. А еще этот лед определенно был ярко-голубым. Откуда такая разница между белым льдом, лежащим горизонтально, и вертикальным, голубым, Алекс не понимал, однако разница была налицо.

В соседнем Нью-Гэмпшире движение ледника пробовали замедлить – или хотя бы предотвратить резкие подвижки, как на Аляске – при помощи «ежей», бетонных плит с торчащими из них кверху стальными штырями. А позже, вырубив такого «ежа» изо льда, обнаружили, что штыри согнуты в точности под прямым углом и глубоко вдавлены в сплошь исцарапанный бетон.

Пожалуй, ледник и плотину поверху перевалит…

Однажды Алекс шел мимо отцовского кабинета, и отец окликнул его:

– Александр! Зайди-ка, взгляни!

Алекс вошел в полутемный, полный книг кабинет. Окно кабинета выходило на участок, заросший сорной травой, и на отцовский стол косо падал зеленоватый солнечный свет.

– Встань здесь, рядом со мной, и посмотри в кофейную чашку. В поверхности кофе увидишь отражение цветов на окне у Моргелисов.

– О, верно! Ух ты!

– Я тоже был потрясен! Взгляд опустил, а в чашке цветы – белые, розовые, дрожат у стенки на ветерке, и все это – в сепии, как на старинном фото. Не сразу сумел понять, откуда это, что тут отражается. Только при помощи зеркала, – со смехом объяснил отец.

Мама считала отца, обладателя светло-карих глаз и светлых, пушистых волос, поредевших над лбом и обычно зачесанных на затылок, довольно симпатичным, и Алекс был с ней согласен. Высокого роста, худощавый, гибкий, изящный, неизменно солидный, отец выглядел на все сто. В эту минуту он странно, загадочно улыбался, не сводя глаз с отражения в кофейной чашке.