Шанталь, или Корона против - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Боброва cтр.№ 12

— И тебе не хворать, Шон.

Обнялись, поборолись, помяли друг другу ребра, посмеялись и, наконец, расселись по стульям.

Со времени их последней встречи Шон сохранил и тонкую фигуру, и легкость движений, и шикарную шевелюру жгуче-черных волнистых волос. Он отрастил изящную бородку, которая удивительно ему шла. Лишь во взгляде появилось новое и тяжелое, растворившее юношеские наивность и простоту.

Шон был роланцем лишь наполовину. Его мать, красавица из богатой, но не знатной фраканской семьи, прельстившись горячими словами лоранского аристократа, вышла за него замуж. По приезду в Роланию слова-обещания растаяли, точно туман после восхода солнца, а на большее у аристократа не хватило духа. Семья чужестранку-простолюдинку не приняла. Приданое закончилось быстро, и муж, испугавшись призрака нищеты, быстро охладел к жене, бросив женщину с ребенком на руках.

Тем временем во Фракании было неспокойно, революция рушила жизнь, проливая море крови, перемешивая слои населения, точно песок на пляже, нижних кидая вверх, верхних опуская на самое дно. Возвращаться было некуда, и мать Шонража осталась в Лорании. Здесь они жили на подачки родных мужа, которых едва хватало, чтобы снимать жилье и не умереть с голода.

Когда Шонраж подрос, талантливого и симпатичного мальчика заметили, удостоив стипендии городского правления, открывшей перед ним двери лучшей гимназии города. Учителя прочили ему блестящее будущее, и когда Фракания отмылась от кровавых пятен расправ и стало возможным вернуться на родину матери, они решили остаться в империи.

Шонраж поступил в святое святых — Императорскую академию, давшую стране многих блестящих полководцев, политиков и финансистов. За заслуги в учебе он, единственный на курсе, был удостоен Звезды Отечества. И выпускной Шон проводил, будучи зачисленным в департамент министерства иностранных дел. В совершенстве владея фраканским и лоранским, не было ничего удивительным в том, что он выбрал департамент своей второй родины.

Предательство отца, как ни странно, не озлобило Шонража. Когда они познакомились, Леон был ошеломлен взрывным буйством, энтузиазмом и фонтаном чистого юмора, под именем Шонраж. Тот был первым в учебе, первым на вечеринках и первым идейным вдохновителем шуток и пакостей, учиняемых над преподавателями и студентами. А чего стоило абсолютное лидерство в любовных победах?

На свое полное совершеннолетие в двадцать один год Шонраж, к удивлению многих, отказался от фамилии отца, взяв фамилию матери. А как он спускал с лестницы отца, пришедшего поздравить сына со звездой, Леон видел сам. И слышал непривычно злое: «Поздно спохватились, батюшка. Сын не нужен был? А теперь ты ему сам не сдался». Тогда они здорово напились, до беспамятства.

Шонраж, поставив ладони домиком, изучал Леона внимательным взглядом, потом встрепенулся. Вышел из кабинета, вернувшись с бутылкой в руках.

— У меня тут бутылка «Солнечного ветра» завалялась, не изволишь?

Леон изволил бы, да еще и с удовольствием, но часы показывали девять утра.

— Совсем офраканился, — укоризненно заметил он, — с утра вино лакать.

— Ну прости, — примирительно поднял ладонь Шон, — хотел проверить, ты ко мне просто так или по серьезному делу.

Бутылку он не убрал, оставив темное стекло искушающе сигналить солнечным зайчиком в левый глаз. Леон посмотрел-посмотрел на это безобразие — вспомнилась ночь в дороге, вторая подряд — и махнул рукой на принципы:

— Наливай.

Шонраж вскинул брови, но говорить ничего не стал, достал два чистых бокала из шкафа, ловко открыл бутылку и разлил рубиновую жидкость.

— А я, брат, женюсь, — объявил Леон, залпом опрокидывая в себя бокал.

Шонраж сделал глоток, задумчиво покрутил бокал в руке и поставил на стол.

— Если тебе оседлали Даргмейры, прости, при всем моем уважении, я не настолько пал, чтобы устраивать убийство хорошенькой женщины, пусть она и дочь бездны во плоти. Впрочем, я знаю парочку не столь принципиальных ребят.

— Спасибо, брат, но я не настолько отчаялся, чтобы просить тебя об этом. А ребята есть и у меня самого.

— Значит, дело не в Роалине?

Леон поморщился. Последнее время имя этой женщины вызывало у него привкус плесени во рту.

— Частично, — признался он, — и ты прав, я сглупил, связавшись с Роалиной, но женюсь на другой. Средняя Ковенберхов, Шанталь.

— Шанталь, — наморщив лоб, вспоминал Шон, — фея воздуха, чьи волосы, точно нити янтаря, кожа нежнее персика, а глаза — расплавленный шоколад. Прекрасная девушка. Огранить — будет настоящий бриллиант. Поздравляю с отличным выбором, друг.

Леон слушал, не совсем улавливая смысл. Фея… надо же. Кожа — персик… Самая обычная, здоровая кожа. Волосы — янтарь… Нет, Шанталь не рыжая. Волосы у нее каштановые, на солнце вспыхивающие золотом. Глаза темно-коричневые, но можно и с шоколадом сравнить.

Надо бы взять на вооружение эти фраканские штучки, решил он, не зря от них женщины млеют. А что касается огранки, этим он займется в первую очередь, чтобы сидеть не могла, не то что бегать.

— Но я все еще не улавливаю суть дела.

«Если он сейчас отпустит шутку со свечой, в морду дам», — подумал Леон, протягивая пустой бокал. Разговор под алкоголь шел легче.

— У нас возникли некоторые, эм, разногласия, и в данный момент моя невеста направляется во Фраканию с предметом, который принадлежит мне.

Брови Шонража взлетели вверх, рука дрогнула, и пара капель вина упала мимо бокала на стол.

— Ты удивляешь меня уже дважды за утро, — пробормотал он. По глазам было видно — дело его заинтересовало.

— Положим, теперь понятно, почему я, — забормотал Шон, пригубливая вино, — Фракания. Сейчас там тепло. Тюльпаны, маки, первая клубника. В этом сезоне, говорят, в моде возмутительно короткие, по щиколотку юбки.

Леон начал тихо звереть. Какая в бездну клубника?! Но друга было уже не остановить. Знаменитое фраканское красноречие, чтоб его.

— Но зачем я? Если только… — он остро взглянул на Леона. — Дело в том, что именно она у тебя взяла? Насколько я знаю, есть только одна вещь, которую ты таскаешь с собой еще со студенческих времен — дневник. Не думаю, что ты записываешь туда своих женщин или иные компроматы, как например, слабость к красным чулкам.

Леон ощутил, как краснеет. Сдались им эти чулки, которые Лили однажды ради шутки засунула ему в карман, а он их вытащил на лекции вместе с носовым платком на глазах у преподавателя и целой аудитории студентов.

— Нет там никаких женских имен, — пробурчал, прикрывая смущение бокалом.

— Выходит, угадал, — широко улыбнулся Шонраж, и Леон ругнулся про себя — попался на простейшую провокацию. Впрочем, с кем он тягается? Шонраж не ловит тупых заговорщиков, не сажает недовольных его величеством, его работа тоньше и сложнее — он курирует шпионов во Фракании и ловит фраканских здесь. И если Леон хочет помощи — придется рассказать все, как есть.