Михаил Муравьев-Виленский. Усмиритель и реформатор Северо-Западного края Российской империи - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бендин cтр.№ 45

Во-вторых, следует выйти за рамки сложившихся представлений о том, что роль ксендзов в восстании заключалась, в основном, в отправлении богослужений и преподавании таинств участникам незаконных вооруженных формирований ^[239]. В данном случае дело обстояло несколько иначе, так как такие же пастырские функции в полках выполняло и православное военное духовенство.

Следует отметить, что ксендзы были служителями христианской Церкви, от которой, с религиозной точки зрения, зависело спасение человека. Они были носителями священного сана и обладали духовной властью над паствой. Согласно католическому вероучению, получив специальное посвящение, священник «по особому дару Святого Духа получал право осуществлять „священную власть“ от имени и властью Христа для служения Народу Божию». Поэтому «помазание Духа Святого… уподобляет его Христу-Священнику, и делает способным действовать в лице Христа-Главы. … пресвитер посвящен, чтобы проповедовать Евангелие, пасти верных и совершать литургию» ^[240]. В силу указанных причин католические священники имели возможность инициировать и направлять действия своей паствы, давая им необходимую божественную санкцию.

События восстания свидетельствовали о том, что политизированная часть католического клира, опираясь на авторитет духовного сана, «от имени и властью Христа» стала призывать мирян к «священной войне» с Россией, которая была представлена как враг Польши — исторический, политический и религиозный.

Как отмечал исследователь восстания в Северо-Западном крае В. Ф. Ратч, «костел свою хоругвь обратил в знамя бунта», поэтому «мятеж пустил более прочные корни там, где гуще стояли костелы». Особенность сложившейся ситуации заключалась в том, что вооруженные выступления польских политических радикалов, именуемых «красными», поддержали христианские священнослужители, призванные своим священным саном к проповеди мира, любви, милосердия и законопослушности. Это произошло потому, что католическое вероучение было подвергнуто радикальной секулярной интерпретации, которая подчинила сакральные задачи церковного служения конкретным политическим целям достижения независимости Польши. В результате идеология радикального польского национализма и участие в вооруженном мятеже получили религиозную санкцию политически ангажированного католического клира.

Возникший в рамках подпольной организации союз «красных» радикалов, ксендзов и монашествующих был призван преодолеть узкий сословный характер восстания и обеспечить вовлечение в него наибольшее количество католиков из разных сословий и этнических групп ^[241].

Эффективность религиозной мобилизации католической паствы польским костелом показали антиправительственные демонстрации 1861 г. Следствием этого опыта стали церковные призывы к «священной войне» с «москалями», которые вновь были рассчитаны на достижение максимального мобилизационного эффекта среди всех сословий и этнических групп, населявших Северо-Западный край ^[242].

Польское дворянство края, ставшее на путь вооруженной борьбы за восстановление Речи Посполитой, как правило, делало свой выбор осознанно, движимое глубоко усвоенными национально-патриотическими идеями. В этой связи пропаганда, формирующая религиозную мотивацию, наиболее эффективно воздействовала на шляхту, низшие сословия и фанатично настроенное литовское население Ковенской губернии. Для этих, практически неграмотных групп католической паствы, политические лозунги восстановления независимой Польши не обладали должной притягательной силой. Дополнить идейную, политически сознательную мотивацию должны были целенаправленно провоцируемые религиозный фанатизм и социальные приманки польского «правительства». Поэтому участие в борьбе за свободу Польши истолковывалось ксендзами как святое, жертвенное и богоугодное дело, необходимое для защиты католической веры и католических святынь от поругания их православными «схизматиками» и «москалями» ^[243].

«Громадное число лиц духовного звания, фактически уличенных в сочувствии к мятежу, — отмечал генерал-майор А. Л. Потапов в записке 1865 г., — ясно указывает, что духовенству польская пропаганда, преимущественно, обязана успехом. Оно было нравственным двигателем дела; под его покровительством в монастырях, костелах и других тайниках крамола созревала. Располагая такими могущественными орудиями как исповедь и присяга, духовенство беспрепятственно действовало на все сословия, раздувало фанатизм политический посредством фанатизма религиозного» ^[244].

О религиозной составляющей польского восстания писали дореволюционные историки, публицисты и очевидцы событий. Они характеризовали это явление как «ксендзовско-шляхетский», или «национально-религиозный мятеж», основываясь на том, что в восстании 1863 г. действия отдельных групп католических священнослужителей и монашествующих перестали соответствовать задачам религиозного служения и приобрели неканонический и вместе с тем противоправный политический характер. Часть католического клира использовала свою духовную власть для манипулирования религиозным сознанием паствы в секулярных и преступных, с точки зрения действовавшего закона, сепаратистских целях. Особое фанатизирующее влияние целибатные ксендзы оказывали на женщин, а те, в свою очередь, посылали в леса своих сыновей, мужей и братьев ^[245].