Михаил Муравьев-Виленский. Усмиритель и реформатор Северо-Западного края Российской империи - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бендин cтр.№ 11

В этой ситуации инструментом оппозиционного конструирования необходимой националистам «коллективной исторической памяти» вновь становится историография с характерными для нее методологическими приемами, идеологическими и ценностными установками.

В постсоветской Белоруссии краеугольным камнем создаваемой «ретроспективной мифологии» служит псевдонаучный тезис о существовании в древности особого «белорусского этноса», который в своем этногенезе принципиально отличается от русских (великороссов). На этом основании отрицается существование древнерусской народности, сформированной государством рода Рюриковичей, православной верой, единой церковной организацией во главе с митрополитом Киевским, общим языком, материальной и духовной культурой.

Задача отделения «древних белорусов» от генетически чуждых им великороссов является сугубо современной, продиктованной целями, которые преследует националистическая идеология — как бюрократическая, так и этническая. Псевдонаучный тезис о существовании особого «белорусского этноса» служит общей опорной точкой, с которой начинается идеологическая развилка двух основных направлений в националистической историографии.

Первое призвано обосновать историческую правомерность осуществления бюрократической политики дерусизации по формуле «два разных народа — два „суверенных“ государства». Второе — утвердить в общественном сознании необходимость реализации этнического проекта национального строительства, выраженного в формуле «два чужих народа — два противостоящих друг другу государства».

Технологические приемы, которые применяют националистические историки второго направления, достаточно просты. Это манипуляции с установлением различий и применением маркировок, основанных на методологически присущей им «предрасположенности к настоящему». Поэтому созданный воображением историков этнонационалистической ориентации особый «этнос» уже в эпоху Древней Руси уверенно маркируется белорусским, чтобы затем, в процессе исторической эволюции, телеологически превратиться в современную «белорусскую нацию». Ведь согласно современным представлениям, свойственным этническому национализму, суверенное государство Беларусь обязано иметь в древности такого же суверенного и этнически «правильного» белорусского предшественника. Историография должна лишь «научно» подтвердить этот тезис националистической идеологии, используемый в противовес декларативной формуле бюрократической внешней политики: «единый русский народ — союзное государство».

Манипуляции с этническими маркировками, осуществляемые с помощью националистической риторики, используются для насаждения искусственных различий и противоречий между этнонимами «русский» и «белорусский». С помощью таких приемов из профессиональной терминологии, с помощью которой исследуются исторические события и процессы в эпоху Средневековья, Нового и Новейшего времени, решительно изымаются научно корректные понятия древнерусский, русский, западно-русский, которые заменяются «национально правильной» маркировкой древнебелорусский и белорусский.

Новые маркировки применяются безотносительно давности появления терминов, их конкретно-исторического содержания, территориального, этнического и официального применения. Вводимая в историографию националистическая риторика начинает подменять собой понятийный научный аппарат, способный обеспечить адекватную научную реконструкцию сложной исторической реальности.

В качестве примеров мы видим, что уже древнерусское Полоцкое княжество чудесным образом становится белорусским. За ним и Великое княжество Литовское, Русское и Жамойтское маркируется как государство белорусское. Затем и Речь Посполитая превращается в очередное политическое и территориальное вместилище все той же белорусской государственности. При этом термины современной политической географии (Беларусь) произвольно проецируются на исторически существовавшие территориально-административные единицы Великого княжества Литовского, Речи Посполитой, а затем и Российской империи. В результате применения националистической риторики на территории этих исторических государств появляется неведомая современникам «Беларусь», которую историки вполне серьезно предлагают рассматривать в качестве субъекта исторического процесса ^[31].

Следует отметить, что вездесущая националистическая риторика не миновала и сферу конфессиональной истории страны. Брестская церковная уния, принятая в 1596 году, объявляется «национальной» религией белорусов. Традиционному православию, которое на протяжении столетий сохраняло и поддерживало общерусское самосознание предков современных граждан Белоруссии, в этом почетном статусе отказано. Оказывается, что вера эта не «национальная», белорусская, а русификаторская, московская ^[32].

В целом же, наиболее мифологизированным периодом «национальной истории» является XVI столетие. О событиях и процессах этого времени созданы возбуждающие воображение националистов новейшие «европейские» мифы о «белорусском Возрождении», «золотом веке Беларуси», о «Реформации, заложившей основы белорусской нации» и пр. В связи с этим стоит вспомнить и духоподъемный миф о существовании «многовековой белорусской государственности», приводящий туземных градоначальников в состояние «административного восторга».

Нельзя не заметить, что по мере приближения к нашему времени националистическая риторика «свядомых» историков все чаще приобретает идейную антирусскую направленность. Появляется и легко узнаваемый «образ врага» белорусов — русских (великороссов). В итоге неизбежным результатом русофобски мотивированного мифотворчества становятся риторические утверждения о том, что войны Великого княжества Литовского и Речи Посполитой с Московским государством являлись не только агрессией русских против государства белорусского народа, но и геноцидом этого народа во второй половине XVII в. ^[33]

Те же антирусские убеждения не позволяют «свядомым» историкам отнести Российскую империю к формам «своей государственности». Поэтому разделы Речи Посполитой представлены читателю как агрессивный «захват Беларуси Российской империей». В результате этого тяжкого исторического преступления: «Беларусь была превращена в российскую колонию. Ожидавшее ее свободное и светлое европейское будущее оказалось перечеркнуто коварным и жестоким российским деспотизмом».

Ответом на первобытные страхи, вызванные фантастическими образами ужасного «российского деспотизма», становится создание мифов о героях и жертвах «национальной истории». В основе подобного мифотворчества лежит известный тезис националистической идеологии о непримиримом антагонизме, существовавшим между «угнетенным белорусским этносом» и его вековым «угнетателем» — Российской империей.