Громила - читать онлайн книгу. Автор: Нил Шустерман cтр.№ 31

Короче, был вторник. Брю отправился в торговый центр на встречу с Бронте. Я тоже хотел с ним, но он сказал, что на этот раз меня не приглашали. С того дня, когда мы пошли в парк и он играл в баскетбол с Теннисоном и его папой, Брю перестал придумывать всякие отговорки для дяди. В то воскресенье что-то переменилось. Понимаете, дядя Хойт не хотел никуда нас отпускать, но Брю сказал, что всё равно уйдёт.

— Куда? С кем? — всполошился дядя, но Брю ответил:

— Не ваше дело, и не ваше дело.

Я думал, дядя Хойт начнёт орать, но он только сказал:

— Поосторожнее, Брю.

Я не понял, что он имел в виду: то ли будь осторожней там, куда идёшь, то ли не задирайся с ним, с дядей.

Тут Брю кивнул на ожог от сигареты и сказал:

— Уверен — на днях вам захочется поизмываться надо мной, но предупреждаю: больно тогда будет вам самому.

— Это ещё что такое, парень? Ты мне угрожаешь?

— Нет, говорю, как есть. Сами подумайте: какие я могу испытывать чувства к человеку, который держит меня взаперти?

Хотя это я подал Брю мысль сказать, что дядя ему больше не нравится, но вот уж не думал, что до этого дойдёт. Поэтому, пока всё окончательно не перевернулось вверх тормашками, я закричал:

— Баскетбол! Мы с Брю пойдём в парк поиграть в баскетбол.

Дядя Хойт кивнул, не отрывая глаз от Брю.

— Хорошо, — сказал он, правда, таким голосом, что становилось ясно — ничего хорошего. — Хочешь на собственной шкуре узнать, каково оно там — давай, парень, иди. Но потом не говори, что я тебя не предупреждал!

Вот после этого всё и пошло кувырком, хотя брат с дядей, вроде бы, и не ругаются, всё больше помалкивают; а когда я с ними обоими в одной комнате, то мне хочется поскорей оттуда смыться.

Короче, во вторник, когда уже начало смеркаться, я бросил своего дурацкого змея — всё пытаюсь запустить его, но теперь он так истрепался, что ветер всё равно не смог бы его поднять, он бы просто продувал сквозь дырки — ну вот, я бросил это дело и пошёл в дом. Слышу — дядя Хойт разговаривает по телефону, вернее, кричит в трубку. Оказывается, прошлой ночью у него на работе случилась авария. Ну вот, он бегает туда-сюда по кухне и орёт, что не виноват, что машина сбила дорожные конусы, заехала на ту полосу, где они работали, и врезалась в его каток. Вот так всё было, а вовсе не наоборот, они просто хотят свалить с больной головы на здоровую. Из дядиных слов я понял, что водитель той машины сейчас в больнице и «его положение стабильно». Значит, не помер, я так думаю.

Наверно, дядя правду говорил, что ни в чём не виноват, потому как он страшно гордится тем, как клёво он водит свой каток. Как будто в этом деле с ним не может сравниться никто в мире.

Короче, стою в гостиной, слушаю, как дядя вопит в трубку. А он, кстати, уже хорошенько выпил, и язык у него заплетается. Ясное дело, что от этого его положение лучше не становится. Похоже, босс снял дядю с катка и перевёл на самую грязную и тяжёлую работу.

— Битум?! — вопит дядя. — Я столько лет водил каток, а теперь должен битум мешать?!

На том конце провода тоже кто-то орёт, даже мне слышно. Потом дядя говорит:

— Ну и хорошо, плевать я хотел на вашу работу! — и вешает трубку.

То есть, это только так говорится, что он её вешает; на самом деле он ка-ак треснет трубкой по холодильнику! Трубка — вдребезги. И тут он наконец замечает меня.

— Чего уставился? — рявкает он. — Иди делай уроки!

— А нам ничего не задавали.

— Тогда пошёл с глаз!

— Вас уволят, дядя Хойт?

— Пошёл вон, кому говорят!

Лучше мне смыться в свою комнату от греха. Так и делаю, а дядя продолжает пить.

Сижу у себя и смотрю в окно — на пустой двор, на ограду, дома по ту сторону переулка... Жду, не появится ли Брю. Скорей бы он пришёл! Он, конечно, всё ещё с Бронте и неизвестно, когда вернётся. А я всё сижу и думаю — наверно, я тоже виноват в том, что у дяди такое плохое настроение. Ведь это я предложил Брю сказать, что больше он дядю не любит. Если бы не я, брат был бы дома, и тогда дядя, может, так бы не рассердился...

На закате вместо того, чтобы, как обычно, отправиться на работу, дядя выходит на веранду и усаживается в раскладное кресло — слышу, как оно скрипнуло под его весом — и начинает говорить. Там никого нет, так что он разговаривает сам с собой. Он выкладывает всё то, что думает о своём боссе, но сказать ему в глаза никогда бы не решился. Вот и сидит, вещает для сверчков. А мне как раз приспичило, и я отправился в туалет.

Эх, вот подумал бы я хоть немножко головой — то сообразил бы, что случится дальше! Понимаете, на прошлой неделе ручка на нашей входной двери, той, которая с сеткой, сломалась. То есть, если дверь толкнуть изнутри, она откроется; но если ты снаружи, то можешь скрестись, пока все ногти не переломаешь — ничего не выйдет, открыть почти невозможно. И совсем невозможно, если ты под мухой.

Слышу, как дядя кричит: «Коди!» — но я всё ещё в ванной, занимаюсь делом.

— Коди! — снова вопит он. — Открой чёртову дверь!

Пытаюсь побыстрее закончить своё дело, но вы же понимаете, не так-то это просто. А он уже разорался, как будто его режут; наконец, я вбегаю в гостиную и за сеткой вижу...

...его глаза.

Я знаю эти глаза.

С дядей Хойтом плохо, а Брю нету, и я не знаю, куда кинуться, стою, пялюсь на дядю и боюсь открывать; и хоть знаю, что от этого только хуже, но не могу пошевельнуться; только смотрю на него и вижу, как эти глаза становятся всё шальнее, и слышу, как он визжит: «Открой эту проклятую дверь!» И тут он ударяет в сетку кулаком, пробивает её, просовывает руку внутрь и дёргает створку.

Теперь между ним и мной нет ничего.

Я пячусь — может, удастся сбежать через заднюю дверь... Но дядя Хойт хоть и пьяный, но быстрый — не успеваю дёрнуться, как он уже тут как тут. Хватает меня за футболку, я падаю, трескаюсь головой о телек, и сразу ясно — Брю где-то далеко, потому что мне больно.

— Смеёшься, гадёныш? — ревёт дядя. — Я там стою, а ты тут ржёшь, э?

Он снова вцепляется в меня, и я думаю: «Кукла, кукла, я тряпичная кукла» — так, как Брю учил; но что толку, если его здесь нет! Дядя Хойт швыряет меня, как будто я и в самом деле сшит из тряпок. Наверно, он хотел бросить меня на диван, но промахнулся, и я врезаюсь в стол, сбиваю светильник, лампочка разбивается... Эх, надо бы мне поосторожнее, а то дядя потом будет на меня ругаться, как его босс ругается на него за ту машину, что врезалась в каток.

— Ах ты дармоед! — кричит он. — Дармоед поганый!

Когда дядя Хойт пьян, он любит повторять по два раза.

— Оба — и ты, и твой братец ни на что не годны! — продолжает он орать. — Он решил, что может уходить и творить всё, что ему заблагорассудится? Если бы не вы, щенки, я бы жил, как король! Вы у меня по уши в долгу!