Наш дикий зов. Как общение с животными может спасти их и изменить нашу жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Лоув cтр.№ 48

– Погодите-ка, – сказал я, – не означает ли это, что когда-нибудь искусственные формы жизни, собранные из болтов, дуновения воздуха и телесных жидкостей, приправленные ИИ, будут бродить по окрестностям, поедая траву и попавшуюся кошку, а то и двух?

– Может быть – сказал он. – Но нам придется начать с малого, скажем, с запрограммированных нематод (червей) или измененных насекомых.

Заглядывая в будущее, Маккалох может представить себе увеличение размеров и силы таких синтетических животных. В лаборатории уже возможно производить клетки, которые создают нейронные сети. Можно было бы создать червей, которые действовали бы автономно как часть группы, или сотворить другие формы искусственной жизни, способные к роению и более сложной социальной деятельности.

Настало время сосредоточиться на следующем вопросе: эти существа, наполовину животные – наполовину роботы, наделенные искусственным интеллектом, будут знать, как передвигаться, как пастись, может быть, как выслеживать и есть старомодных животных из плоти и крови?

– «Знать» – непонятное слово, – сказал он. – Трудно определить, что такое «знать».

На мгновение воцарилась тишина.

– Тогда скажите: ученые уже работают над решением этого вопроса, или вы только сейчас представили подобную возможность? – спросил я.

Он рассмеялся:

– Знаете, я только сейчас задумался об этом.

Когда наши дети или внуки будут выбирать своего следующего питомца, это может быть не живая собака, как сейчас. Возможно, это будет живая, но флуоресцентная или цифровая собака, или роботизированная кошка со вполне приличным китайским словарем. И, вероятно, их внуки однажды утром проснутся от криков болтающих между собой соек или ворчания пасущихся роботов в погибающем лесу. Нравится вам это или нет, но «трансгуманистическое» или «постбиологическое» видение будущего близко к осуществлению.

Элан Лейбнер, председатель совета, который руководит развитием образования школ Waldorf по всей стране, глубоко восхищается Рудольфом Штайнером – австрийским философом, социальным реформатором и архитектором, чье мышление породило вальдорфскую систему детского образования. Эта система основана на тесном контакте с миром природы. В записке, которую он прислал мне в 2016 году, Лейбнер указал, что перед своей смертью в 1925 году Штайнер был глубоко обеспокоен тем, что благодаря развитию технологий человечество создает то, что Штайнер назвал «субприродой». Лейбнер интерпретировал субприроду как «мир логических идей, которым, несмотря на их согласованность, недостает мудрости, создавшей естественный мир, и которые, по сути, оставляют человека уязвимым для… сегодняшних технологических пагубных привычек». Сочинения Штайнера к тому времени были нацелены на давних учеников его эзотерической школы, поэтому Лейбнер предложил новую трактовку некоторых мыслей: «Штайнер полагал, что противовесом для уравновешивания влияния технологии является не просто природа, хотя ее влияние само по себе, безусловно, хорошее явление, но и развитие уровня сознания, которое поднимается настолько же выше природы, насколько технология опускается ниже ее».

Для человека-животного это трудная задача. Хотя некоторые создатели технологической природы будут утверждать, подобно Декарту, что животные (включая человека) – не более чем сложные машины, – вопрос о душе остается нерешенным. В настоящее время у нас нет научных доказательств того, что живые существа или машины обладают душой, однако мы верим в это независимо от того, религиозны мы или нет. Большинство людей, независимо от происхождения, склонны говорить о природе, используя духовную терминологию. Такое редко происходит, когда мы говорим о роботах. А если это происходит, то вызывает иронию или тревогу.

В 1970-х годах японский профессор Масахиро Мори предположил, что люди склонны рассматривать робота во многом так же, как человека, если робот физически похож на человека. Но если поведение робота приближается к человеческому, но не совсем повторяет его, наше сочувствие сменяется отвращением. Он назвал эту психологическую среду обитания «Зловещей Долиной». У нас не создается этого неприятного ощущения, пока роботы остаются роботами. Точно так же мы не входим в Зловещую Долину, когда взаимодействуем с чучелами животных, которые оживают только в нашем сознании. А вместе с домашними или дикими животными мы входим в Долину Чудес. Но ни одна воображаемая машина или дополненная реальность не может привести нас туда. По крайней мере, пока.

По мере распространения технологически измененной природы и без того сложные этические и моральные вопросы будут становиться все более сложными и запутанными. Точно так же, как в научной фантастике описывается мир Боргов, где люди постепенно становятся машинами, классические фантасты, такие как Андре Нортон, создают другие миры, в которых реальность формируется глубокой и одухотворенной связью между людьми и другими животными. Там люди зависят от животных в том, что касается знаний, которые они не могут получить самостоятельно. На этих планетах технология развита, но люди живут в эмпатическом равновесии с другими животными. Многие считают это более привлекательным образом будущего, чем то, в котором гаджеты настолько поглотили наше внимание, что мы оказываемся более неспособны слышать шепот жизни.

В коротком видео, сделанном за год до смерти, в 2009 году, Боб Рэндалл, старейшина Янкунитьятьяра из Улуру, или Эйерс Рок, сидит на своем крыльце перед изображением свернувшейся в клубок змеи. Он объясняет, как его народ понимает то, что он определяет как огромную семью: «Земля владеет нами. Земля вырастила нас всех. Ни один человек не старше Земли, ни один сумчатый не настолько стар, как Земля. Все было и прошло, жизнь и плоть умирает, но Земля все еще остается там же, где была». Каждое поколение, следуя древнейшему закону, берет на себя ответственность за землю, заботится о ней. Рэндалл продолжает:

«Вы это чувствуете… когда вы включаете в это пространство все живое… и вы растете, зная, что это все – твоя семья. Знаете, в такой ситуации вы никогда не можете почувствовать себя одиноким, это просто невозможно… Как это возможно, когда все вокруг вас – это члены вашей семьи, от этой земли до деревьев вокруг вас, до облаков, висящих над вами, до птиц, пролетающих мимо, до животных и рептилий, которые пока просто прячутся в кустах и могут вылезти наружу, если захотят поохотиться, и тогда они могут стать пищей для нас. Это прекрасный способ существования. Эта семья никого не отталкивает, всех притягивает, и я ни на что ее не променяю».

Однажды мой младший сын задал мне такой вопрос: любят ли они нас в ответ на нашу любовь? Под словом «они» он подразумевал живых существ. Поначалу ответ казался очевидным. Мамба, вероятно, нет, но пудель – безусловно!

Такэфуми Кикусуи, специалист по поведению животных из университета Азабу в Сагамихаре, Япония, изучает влияние окситоцина – гормона, который играет важную роль в связи матери и ребенка, в формировании доверия и альтруизма. Он описывает петлю положительной обратной связи между матерью и ребенком: в организме матери высвобождается окситоцин, а ее любящий взгляд способствует высвобождению окситоцина в организме ребенка, и петля раскручивается. Кикусуи продемонстрировал, что та же самая петля обратной связи, наблюдаемая между взрослыми и младенцами, присутствует между людьми и собаками. Некоторые исследователи подвергают сомнению подобную причину всплеска окситоцина, предполагая, что обмен взглядами между людьми и собаками может начинаться со стороны питомца, потому что животное связывает свой взгляд с пищей, а еда вызывает всплеск окситоцина. При том что окситоцин и другие так называемые «химические вещества любви» присутствуют в мозге многих животных, о большинстве из них мы знаем меньше, чем об их присутствии у собак. Это еще непаханое поле для исследователей.