Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны - читать онлайн книгу. Автор: Джон Перри cтр.№ 36

В такой атмосфере открытие и завоевание нового мира, естественно, вызвали юридические проблемы. Юристы, богословы и высокопоставленные политики искали более четкое определение прав и правонарушений, целей и границ ответственности империи. Официально испанская корона основывала свое право править Индиями на том, что Испания была их первооткрывательницей и завоевательницей, что было подкреплено буллами 1493 года, в частности буллой Inter caetera («Между прочим»), которая отдавала Испании «острова и материки… на запад и на юг… со всеми правами, юрисдикцией и правом владения имуществом», за исключением лишь земель, которыми уже владели христианские владыки. Никакие земли, впоследствии колонизированные испанцами, не имели до них христианских правителей, но все были населены. Что касается их жителей – хотя некоторые из них были на первобытной стадии развития, – то все они жили, подчиняясь своего рода политической дисциплине и признанным вождям. Очевидно, эти правители имели какие-то права собственности на ту территорию, которой они правили, и на подчинение людей, которые ее населяли. Юристы короны доказывали, что титулы местными правителями были, вероятно, узурпированы; но их правление было тираническим и поэтому не имевшим оправдания; и что в любом случае папский дар имел преимущественную силу. Это был в высшей степени спорный аргумент. Догма о всемирном главенстве папы римского как в светских, так и духовных делах, обычно ассоциируемая с именем Генриха Сузского (Остийского), действительно была хорошо известна знатокам церковного права в XV – начале XVI века, но, безусловно, не была принята повсеместно.

Генрих Остийский в XIII веке доказывал, что язычники могут сохранять свои земли и имущество только по милости церкви. Если они отказывались признавать власть римского папы, то папа мог распорядиться применить необходимые меры для приведения их в повиновение и даже назначить над ними христиан-правителей. В соответствии с этим учением выдающемуся юристу Паласиосу Рубиосу из Совета Кастилии было поручено в 1510 году составить requerimiento (предписание), призывающее индейцев мирно подчиниться и принять христианскую веру. Этот длинный и сложный юридический документ следовало читать вслух индейцам во всех случаях перед военными операциями, проводимыми против них. Эту обязанность восприняли буквально, если не всегда серьезно. В 1542 году вице-король Мендоса приказал, чтобы requerimiento читали воинам-чичимекам, стоявшим лагерем в peňoles (скалистых горах) возле городов Миштон и Ночистлан. Чтение происходило на испанском языке; оно было доверено монаху, который, если верить летописцам Миштонской войны, был вынужден стоять в зоне недосягаемости для стрел и, очевидно, вне пределов слышимости; но считалось, что требования закона и справедливости были выполнены.

Для честных умов этой торжественной пантомимы было недостаточно. Многие юристы в Испании и других уголках отвергали Остийскую доктрину, потому что она была не только необоснованной с точки зрения богословия, но и нереалистичной. Когда Генрих Остийский писал ее в век средиземноморских крестовых походов, он имел в виду левантийских мусульман – воинственных врагов христианства, несмотря на массу возможностей изучить христианское вероучение. Вполне можно было выдвинуть аргумент, что их «неверность» была преднамеренной, злоумышленной и достойной наказания. Однако великие открытия ярче, чем любая теория, продемонстрировали ошибку считать «мир» и «христианство» более или менее граничащими понятиями. Было совершенно абсурдно призывать жителей Америки признавать власть понтифика, о котором они никогда не слышали. Моральные, интеллектуальные и правовые сомнения в справедливости завоевания Индий можно было утихомирить лишь доводами, независимыми от мирской верховной власти римского папы.

Что бы ни подразумевали буллы 1493 года, они были четкими указаниями королевской власти в Кастилии заняться обращением американских индейцев в христианство. Ни один католик – а обсуждение этих вопросов долгое время было ограничено католиками – не мог отрицать право папы римского давать такие указания или долг испанских монархов выполнять их. Однако в какой степени они были уполномочены использовать мирские средства для осуществления этих духовных целей? Можно ли долг обращения в христианство считать оправданием вооруженного завоевания, низложения местных правителей – если у индейцев действительно были законные правители – и утверждения власти испанцев над индейцами вообще? Это был главный вопрос. Если на него можно было ответить утвердительно, то тогда, в свою очередь, возникали второстепенные вопросы. Если индейцев нужно путем завоевания сделать подданными испанской короны, то какие юридические и политические права следовало им оставить? Нужно ли их обращать в христиан принудительно? Будут ли они подчиняться испанским судам и испанским законам, гражданским или церковным? Можно ли их передавать отдельным испанским феодалам, лишать земли, привлекать к принудительным работам, делать рабами?

Вопрос о законности испанского права владеть Индиями занимал лучшие умы в XVI веке. Самая знаменитая и во многих отношениях оригинальная дискуссия об этой проблеме содержалась в ряде лекций, которые прочитал в Саламанке в 1539 году известный законовед монах-доминиканец Франсиско де Витория. Витория не имел прямого отношения к Америке и никогда там не бывал; его интерес был академическим как часть более широкого интереса к правам и правонарушениям, совершенным в ходе войны и завоевания. Он был первым серьезным автором, который твердо и недвусмысленно отверг все притязания римского папы или императора на мирскую верховную власть над другими властителями, христианами или нехристианами. Он считал, что папа обладает «регулирующими» полномочиями, признанными среди христианских народов, на основании которых на одного властителя можно возложить задачу по поддержанию христианских миссий среди языческих народов. Эта регулирующая власть могла санкционировать определенные мирские действия, такие как предоставление вооруженных сил для защиты миссионеров, но не могла санкционировать войну или завоевание.

Война, как и все отношения между независимыми государствами, для Витории имела свои правила и законы. Он утверждал, что существует естественное право, которое связывает все народы, и эта связь хоть и не выражена ни в какой власти, осуществляемой земным владыкой, тем не менее содержит систему взаимных прав и обязанностей. Он понимал это международное право как закон, связывающий inter se (между собой) государства, которые все еще были в естественном состоянии в смысле своего суверенитета, и объединяющий их точно так же, как дополитическое естественное право объединяло отдельных людей, которые жили в природном состоянии. Этому недавно постигнутому им естественному праву Витория дал древнеримское название Jus gentium (право народов); но он изменил его определение по-своему оригинально. Jus gentium когда-то означало ту часть частного римского права, которая должна была быть общей для римлян и других народов. Но Витория рассматривал ее как отрасль общественного права, управляющую отношениями между двумя народами. Он совершенно четко утверждал, что американские индейцы в этом смысле были gentes (народами); они создали организованные определенным образом независимые государства; их властители правили по общепринятому праву собственности и были субъектами, как и европейские владыки, права народов. Просто причину для начала войны с ними, вероятно, можно найти не в каком-то папском указе, не в их идолопоклонничестве или предполагаемом варварстве или порочности, а, безусловно, если они отказывали другим народам в тех правах, которыми были наделены, согласно праву народов, все люди.