Что знает ночь? - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 85

Против воли и нарушая правила, но смеясь от радости, Наоми последовала за Мелодией в родительские апартаменты и закрыла за собой дверь.

День подходил к концу, приближались сумерки, мир за окнами побелел от снега, но родительская спальня по большей части куталась в тенях. Когда Мелодия с «дипломатом» в руке приблизилась к кровати, вспыхнули обе лампы на прикроватных столиках, словно их зажгла невидимая горничная, и спальню залил приятный глазу мягкий свет.

— Вы должны меня этому научить! — воскликнула Наоми.

— Ваши способности вернутся к вам, как только будет восстановлена ваша память, миледи. И в этот вечер вы многому научитесь. Многому удивительному. За этот вечер вы узнаете больше, чем за всю свою прошлую жизнь.

Мелодия поставила «дипломат» на кровать, похлопала ладонью рядом, предлагая Наоми сесть.

Девочка устроилась на краю кровати, поболтала ногами.

— Что теперь?

— Теперь вы подождете здесь, именно здесь, где сидите, пока я спущусь вниз, предстану перед каждым членом вашей семьи, очень эффектно, объявлю им, что это волшебная ночь, и по одному приведу сюда.

— А мне можно пойти? Я хочу посмотреть, как вы будете представать перед ними.

— Я должна сделать это так, как прописано, — в голосе Мелодии проскользнула жесткая нотка. — Все должно исполняться согласно указаниям королевского мага.

И с этими словами она прошествовала через комнату, вышла на лестничную площадку, закрыла дверь, оставив Наоми одну.

Наоми хотелось отключить перегруженный разум на пять минут и позволить легионам кружащихся мыслей сбавить скорость, чтобы они не сбивали ее с толку.

По крайней мере тысяча мыслей пребывала в движении, каждая вращалась вокруг своей оси, но при этом и вокруг центра ее разума, словно планеты вокруг солнца. Все мысли завораживающие, все удивительные, за исключением двух или трех трусливых, совершенно ее недостойных, вызванных заразным пессимизмом Минни. Наоми твердо решила не позволить этим «да, но» или «что, если» разрастись в отвратительные маленькие мысленные бородавки, которые испортили бы и настроение, и волшебство. Она всегда стремилась мыслить позитивно, верила в хорошее, играла первую флейту и, хотя не очень-то разбиралась в математике, знала невероятно много о магии.

Наоми наблюдала, как за окном падает снег. Ветер заметно стих. Падающий снег успокаивал.

И в родительской спальне царил покой. Наоми попыталась приструнить свой бурлящий разум.

* * *

С нарастающей тревогой Джон кружил по первому этажу и подвалу, вроде бы ничего не искал, но каждую минуту ожидал обнаружить что-то важное и даже зловещее, хотя понятия не имел, что это может быть.

Вновь вернувшись на кухню, он воспользовался пультом системы безопасности, установленным у двери, чтобы включить охрану периметра. До темноты оставался час, но никто из них не собирался выходить из дома в такую погоду. Девочкам он велел оставаться в доме. Зах вроде бы рисовал. С включенной охранной сигнализацией Джон чувствовал себя увереннее, но не впадал в иллюзию, будто они в полной безопасности. Нынче никто и нигде не мог считать себя в полной безопасности.

До десятого декабря оставалось сорок шесть дней. Не следовало Джону ощущать этот тикающий будильник, но он ощущал. Буквально слышал его.

С наступлением темноты со стороны дом превращался в подсвеченный аквариум. Он решил опустить все жалюзи и задернуть шторы, начав с кухни. Переходя из комнаты в комнату, убеждался, что все двери заперты. А окна закрыты на шпингалеты.

Наступала очередная годовщина самой ужасной ночи в его жизни, и каждое окно, которое он проверял, напоминало ему о том, что родители и сестры погибли, тогда как он жив благодаря своему эгоизму и слабости.

* * *

Марни и Жизель, если наутро их ждала школа, обычно поднимались наверх и ложились спать в девять вечера. Родители Джона, оба преподаватели, вставали рано, поэтому в десять часов тоже спали.

Четырнадцатилетнему Джону разрешалось ложиться позже, но в тот вечер он сослался на усталость и пошел спать одновременно с сестрами, в девять вечера. Сидел в темноте, пока не услышал, как в 21:40 отец и мать ушли в свою спальню и закрыли дверь.

Его спальня находилась напротив родительской. Окно выходило на крышу переднего крыльца.

Он покинул дом через окно и осторожно опустил нижнюю часть рамы. Шпингалета не было, так что он мог, никем не замеченный, легко вернуться тем же путем.

В последние несколько месяцев он частенько покидал дом и научился проделывать это совершенно бесшумно, совсем как кот.

Толстая ветвь дерева нависала над северной стороной переднего крыльца. Он потянулся к ней, схватил, оторвал ноги от крыши, перебирая по ветви руками, отдалился от дома, спрыгнул на траву. По возвращении он забирался на дерево, потом попадал на крышу и влезал через окно в свою комнату настолько вымотавшийся, что засыпал, едва его голова касалась подушки.

Ее звали Синди Шунер. Она жила в двух кварталах от него, и он мог добраться до ее дома через три минуты после того, как покидал свой.

Синди говорила, что у них неблагополучная семья. Мистер и миссис Шунер ненавидели свою работу, ненавидели родственников, не жаловали и друг друга. Если они не пили, то ссорились, а поскольку, выпив, ни один из них не становился злобным, пить они начинали рано вечером, чтобы сохранить в доме относительный мир. И каждый вечер к десяти часам они или отключались, или находились на грани отключения, или лежали в кровати и смотрели матчи рестлеров по кабельному телевидению, потому что им обоим нравились практически обнаженные мускулистые мужчины.

Их спальня находилась на втором этаже, а Синди — на первом. Из дома она могла удрать с еще большей легкостью, чем Джон.

Ранним августом, когда все началось, они шли с одеялом на ближайший луг и лежали под звездами.

Но потом мистера Беллингэма, который жил в двух домах от Шунеров, работодатели попросили девять месяцев поработать в другом штате, чтобы наладить дела на тамошнем заводе. Миссис Беллингэм решила поехать с ним. Сдавать свой дом в аренду они не стали, просто закрыли его, а миссис Беллингэм дала Синди немного денег, чтобы та присматривала за домом и каждые несколько недель вытирала пыль и пылесосила ковры.

После этого им с Джоном луг больше не требовался. Его заменили свет свечей, музыка и настоящая кровать.

Шестнадцатилетняя Синди была на полтора года старше Джона. У него она была первой, он у нее — нет. По возрасту оставаясь девушкой, Синди во многом уже стала женщиной. В части уверенности в себе, отношения к жизни, сексуальных аппетитов и противозачаточных таблеток, которые ее мать дала ей: идею внуков мать Синди ненавидела даже больше, чем работу или собственного мужа.

Синди не могла дать Джону ничего хорошего, хотя тогда он так не думал. Более того, если бы кто-нибудь сказал, что добра от нее ему не будет, он бы тут же пустил в ход кулаки.