Что знает ночь? - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 73

У конца центрального прохода Мелодия, чтобы не мешать другим уходящим музыкантам, свернула в проход за последним рядом зрительских кресел. Когда Наоми последовала за ней, женщина подняла изящный, компактный чемоданчик, который несла.

— А теперь я вручаю этот «дипломат» вашим заботам, миледи.

Кто-то другой мог назвать этот чемоданчик кейсом, но использование слова «дипломат» Наоми очень приглянулось.

Наоми взяла чемоданчик.

— В нем предметы, обладающие магической силой, которые понадобятся вам в ночь нашего путешествия. До этого времени вы должны охранять их и никому не показывать.

— Могу я заглянуть в него?

— Позже, дома, разумеется. Не теперь. Однако вы не должны скручивать крышку с этой банки. Ее содержимое не должно входить в контакт с воздухом до того момента, как нам потребуется. Иначе все пойдет прахом.

— В этом вы можете мне довериться, — ответила Наоми.

— Вы должны поклясться хранить этот секрет, миледи.

— Хорошо. Клянусь.

— Жизни многих зависят от вашего молчания.

— Да, многих. Клянусь.

— И наконец, миледи, вы должны отбросить сомнения. Я не обижена тем, что вы засомневались во мне. Но, когда наступит время великого путешествия, вы должны полностью мне доверять. Та, что сомневается, не может летать между мирами. Та, что сомневается, не сможет вернуться на свой трон. Если вы засомневаетесь, вы погибнете, вы и ваша семья тоже, и жители вашего королевства… погибнут все.

— Похоже, так легко можно погибнуть.

— Легко, миледи. Очень легко. Ваши сомнения могут убить нас всех. Найдите смелость верить. А теперь идите быстро, а не то ваш кучер получит нагоняй от какого-нибудь жандарма.

«Кучер, нагоняй, жандарм» — от этих слов по телу Наоми пробежала дрожь, как и от слова «дипломат». Помимо волшебных качеств, которые отличали жителей волшебной страны от обычных людей, их устаревший лексикон производил на Наоми не меньшее впечатление, чем демонстрация присущих им уникальных способностей.

— Один вопрос. Когда мы полетим между мирами?

— Я лишь могу сказать, что скоро, миледи.

И тут Мелодия потрясла ее до глубины души. Их головы находились рядом, потому что говорили они, как две заговорщицы. Странное выражение появилось в глазах женщины, и она поцеловала Наоми в губы.

Поцеловала легко, не впилась в них, а только едва коснулась, словно крыло бабочки. Это был не просто поцелуй, но и что-то еще, только Наоми не могла сказать, что именно. Перед поцелуем она набрала полную грудь воздуха, а тут от неожиданности выдохнула и почувствовала, как Мелодия всасывает ее выдох, всасывает намеренно, как пьет колибри нектар с цветка.

Взгляд Мелодии заставил Наоми встретиться с ним, утонуть в этих темно-карих глазах, словно в глубоких водах. И когда казалось, что сейчас случится что-то шокирующее, а может, даже ужасное, женщина сказала: «Моя милая леди, идите быстро. Изморозь уже на шиповнике, и приближающиеся сумерки — наш враг. Идите, быстро!»

Наоми торопливо выскочила из зала и пересекла фойе, где задержались лишь считаные юные музыканты.

Открывая одну из дверей, ведущих на улицу, Наоми оглянулась, но Мелодия, вероятно, осталась в зале.

Уолтер Нэш, сидя за рулем внедорожника Николетты, ждал у бордюрного камня, выкрашенного красным. Наоми часто ездила на переднем сиденье, чтобы поболтать по дороге с мистером Нэшем, но на этот раз забралась на заднее, потому что говорить не хотела. Ей требовались тишина и уединение, чтобы обдумать только что произошедшее.

«Изморозь уже на шиповнике, и приближающиеся сумерки — наш враг».

Наоми понятия не имела, что означали эти слова, но, казалось, они могли означать все. Прозвучали, словно идеальная волшебная фраза, учитывая, что произнесла их загадочная личность, которая могла летать между мирами.

Этот поцелуй, такой странный, чуть ли не извращенный, и при этом взгляд Мелодии, такой пристальный, будто она пыталась зажечь ее лицо. Теперь-то Наоми осознала, что она не может судить о поцелуе-и-вдохе и о взгляде критериями этого мира. Мелодия принадлежала к совсем другому миру. И культура того мира, вероятно, отличалась от привычной Наоми культуры так же сильно, как культура этого мира отличалась от культуры племени рыжеволосых карликов-людоедов из далеких джунглей Южной Америки при условии, что там существовало племя рыжеволосых карликов-людоедов. В мире Мелодии фрейлина могла выразить свое глубочайшее уважение принцессе таким поцелуем-и-вдохом, какой получила Наоми.

Домой они ехали очень медленно, словно на санях, которые тянули по сухой земле полудохлые лошади.

Когда они наконец-то добрались до гаража, Наоми выскочила из внедорожника, прихватив с собой футляр с флейтой, маленькую сумочку и «дипломат». По лестнице черного хода взлетела на второй этаж и поспешила к своей комнате. Но уже у двери осознала, что сейчас наткнется на Минни, а если старушка Мышь действительно была в комнате, она, безусловно, заинтересуется «дипломатом» и его содержимым.

Поэтому Наоми проследовала к спальне для гостей, где опустила футляр с флейтой и сумочку на ковер. Тихонько закрыла и заперла дверь. Потом положила «дипломат» на край дивана, который стоял у окна, и опустилась перед ним на колени.

«Дипломат» обшили дорогой кожей, змеиной, а может, даже аллигатора. Разумеется, если его сработали не в этом мире, а в волшебной стране, возможно, в ход пошла кожа дракона.

Да, она еще на несколько дней приблизилась к своему двенадцатилетию и по-прежнему гордилась своей проницательностью, но сейчас попала в ситуацию, когда ее галопирующее воображение остановили на всем скаку, и теперь оно било землю копытами, поднимая одну лишь пыль. Она и представить себе не могла, какие «предметы, обладающие магической силой» лежат в чемоданчике, и воображение ничего ей не подсказывало.

Наоми открыла защелки. Откинула крышку. Увидела белую коробку толщиной в четыре дюйма, занимающую практически все свободное пространство, обложенную со всех сторон смятой оберточной бумагой.

С коробкой Наоми обращалась как с сокровищем, и священным, и невероятно дорогим. Благоговейно вытащила из чемоданчика, поставила рядом на диван. Четыре полоски скотча удерживали крышку на месте. Одну за другой она отлепила их ногтем и сняла крышку.

Внутри в мешочке с застежкой лежали десять монет. Четвертаков. Закрашенных черной краской.

Рядом стояла стеклянная банка, в которой раньше, возможно, плавали оливки. Теперь в ней лежали пять сухих, круглых, коричневых дисков диаметром чуть больше — и примерно в два раза толще — черных четвертаков. В банке их положили на подстилку из ватных шариков.

Ее настоятельно предупредили не открывать банку: содержимое не должно вступать в контакт с воздухом до того момента, как потребуется.

«Иначе все пойдет прахом».