Что знает ночь? - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 69

Но потом она сообразила, что Уиллард не мог вернуться с небес только для того, чтобы поиграть или вышибить у нее слезу. Он собирался ей что-то показать. Потому и стучал лапой по стеклу, бесшумно, но стучал. Он не вилял хвостом, как делал всегда, если хотел побегать за мячом или получить что-нибудь вкусненькое. А выражение его глаз, приподнятая слева верхняя губа означали то же, что и прежде, при его жизни: «Я пытаюсь тебе это сказать. Это настолько очевидно, что поняла бы и кошка. Пожалуйста, пожалуйста, обрати на меня внимание».

Минни поставила бутылку на центральную стойку и поспешила к двери. Уиллард подался назад при ее приближении, а когда она открыла дверь и вышла на террасу, пес дожидался ее на северной лужайке.

Уиллард чуть расставил передние лапы, вытянул и наклонил вперед голову, и эта полуигривая поза означала: «Побегай за мной, побегай! Ты можешь попытаться, но тебе меня не поймать! Я собака, и я быстрее ветра».

Мини припустила за ним, а он уже огибал дом, направляясь к улице. Когда и она обежала угол, Уиллард стоял на лужайке перед домом, глядя на нее.

Она бросилась к Уилларду, но ретривер растаял в воздухе: сначала красновато-золотистый и прекрасный, потом золотистый и прекрасный, белый и прекрасный, полупрозрачный и все равно прекрасный, и тут он исчез совсем. Минни почувствовала, что у нее вновь раздувается сердце, ей хотелось упасть на колени и заплакать, но она продолжала идти и остановилась только на том месте, где стоял Уиллард, когда она увидела его в последний раз.

По тротуару, словно только что свернула на него с вымощенной каменными плитами дорожки, ведущей к переднему крыльцу, женщина в длинном сером платье направлялась к припаркованному перед их домом автомобилю. Выглядела так, словно приезжала, чтобы поговорить с кем-нибудь об Иисусе, но не несла в руках ни журналов, ни буклетов, ни даже сумочки. Вероятно, она услышала, как Минни подбежала к тому месту, где стоял Уиллард, потому что остановилась и посмотрела на нее.

Их разделяли двенадцать или пятнадцать футов. Минни ясно видела лицо женщины. Достаточно приятное, но какое-то незавершенное, и отсутствие последних штрихов приводило к тому, что оно забывалось буквально через десять минут. Такие лица она видела на картинах ее матери до того, как та наносила последний мазок. Женщина рассеянно улыбалась, словно видела Минни, но думала о чем-то другом и не хотела отвлекаться от этих мыслей.

Они смотрели одна на другую, может, секунд пятнадцать, на удивление долго, учитывая, что обе молчали. Минни не знала, почему женщина смотрит на нее, но сама продолжала смотреть на женщину, поскольку чувствовала: в той что-то не так. Минни думала, что сейчас поймет, поймет, что не так в женщине, но понимание ускользало от нее.

— Мне нравятся твои розовые туфельки, — женщина наконец прервала долгую паузу.

Эта фраза поставила Минни в тупик, потому что никаких розовых туфелек у нее не было. Подари ей кто-нибудь розовые туфельки, она не рискнула бы сказать: «Я их надену, когда замерзнет Ад», потому что никто не знает, чего ждать от погоды. Минни не хотела стать морпехом, как Зах, но, в отличие от Наоми, не собиралась до конца жизни носить тиары, поблескивающие бриллиантами плащи и розовые хрустальные туфельки.

Сообразив, о чем говорит незнакомка, Минни посмотрела на свои ноги, на кроссовки, темно-коралловые, но никак не розовые. До нее дошло, что женщина, вероятно, путает цвета.

— Ты напоминаешь мне маленькую девочку, которая была у меня, — продолжила женщина. — Такая же милая.

Минни учили никогда не грубить, а вежливость подразумевала, что ты должен отвечать, когда к тебе обращаются. Но тут она молчала. Во-первых, не знала, что сказать. А во-вторых, и это главное, чувствовала, что говорить с женщиной — ошибка, по той же причине, что и заговаривать с призраком идея не из лучших: любое произнесенное слово может стать приглашением.

Минни понимала, что незнакомка — не призрак, но было у нее что-то общее с призраками. Девочка это чувствовала, но пока не могла сказать, что именно.

После еще одной, более короткой паузы женщина в сером шагнула к Минни, но остановилась.

И хотя они находились в публичном месте, Минни начала чувствовать себя очень одинокой и в опасности. По мостовой не проезжали автомобили. По тротуарам никто не шел. На лужайках перед другими домами не играли дети. Белесое небо, застывший воздух, обвисшие листья деревьев… казалось, время в этом мире остановилось для всех, кроме нее и этой незнакомой женщины.

Минни очень хотела, чтобы Уиллард не растаял в воздухе. Очень хотела, чтобы он появился вновь, не только для нее, но и для женщины. Живым Уиллард мог угрожающе рычать, хотя никогда ни на кого не бросался, и у его призрака остались большие зубы, пусть они никого бы не укусили.

Мечтательная улыбка женщины, очень даже приятная, теперь вдруг превратилась в оскал змеи, уже совсем не напоминая улыбку.

И когда Минни собралась развернуться и бежать со всех ног, женщина отвернулась от нее и пошла к своему автомобилю. Еще раз посмотрела на Минни, когда садилась за руль, потом захлопнула дверцу и уехала.

Провожая взглядом удаляющийся автомобиль, Минни наконец-то поняла, что объединяет женщину в сером и призраков. Смерть. От них всех веяло смертью.

Проведя ночь за откапыванием скелетов на тайном кладбище, окруженном соснами, мальчик вернулся в свою комнату под крышей башни еще до зари и утро и день размышлял над своими находками.

За час до сумерек, когда ему полагалось не высовываться и избегать встреч с членами семьи или слугами, он пошел в дом для гостей. В половине этого комфортабельного дома он когда-то жил со своей матерью, Анитой. Теперь эта половина пустовала, а в другой жили сестра матери, Реджина, и ее дочь, Мелисса.

Мальчик пришел не для того, чтобы творить насилие. Он хотел узнать правду, ничего больше. Но, если б возникла необходимость, он бы использовал ужас и боль, чтобы добиться от них правды.

Убивая кроликов и оленя, он познал, какое это наслаждение — вырывать жизнь из красивых созданий.

Тетя Реджина и кузина Мелисса сидели за столом во внутреннем дворике в тени огромного гингко, играли в карты. Внезапное появление мальчика вызвало у них раздражение, но не страх.

Некоторых слуг пугало его обезображенное лицо и непропорциональное тело, хотя к этому моменту он не причинил вреда ни одному человеческому существу, но Реджина никогда не выказывала страха перед ним, и Мелисса тоже, едва чуть повзрослела. Теперь четырнадцатилетняя девушка смотрела на него с отвращением и презрением, совсем как ее мать.

Убивая животных, убедившись, что кугуар признал в нем саму Смерть, мальчик видел мир более ясно и в новом свете. Будь он более наивным, подумал бы, что Реджина и Мелисса самодовольны, не боятся его и противны ему благодаря своей красоте. Он подумал бы, что красота не только их сила, но и броня, и если ты такой красивый, как эти двое, то никого не уважаешь и никого не боишься, потому что от рождения тебе даны привилегии и уничтожить тебя невозможно. Теперь он осознавал: превосходство, с которым они держались, презрение к нему и бесстрашие базировались также на тайном знании, на том, что знали они и не знал он. Он был чужаком в Краун-Хилл не только из-за гротескной внешности, но и в силу собственного невежества.