Что знает ночь? - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 47

В любом случае жизнь вернулась к почти отупляющей нормальности, пока две ночи подряд, второго и третьего октября, ему не приснился урод из уродов с гигантскими ручищами. На этот раз местом действия оказалась не чернильная тьма, а парк развлечений с ярко освещенными, переливающимися неоновыми огнями аттракционами, с шатрами, в которых проводились шоу, с гирляндами разноцветных огней от одного конца центральной аллеи до другого. На этот раз Зах увидел этого монстра с огромными руками, и он оказался таким уродом, что обычные уроды в сравнении с ним смотрелись королями и королевами бала.

В первом его сне все аттракционы кружились, поднимались и опускались, но пустые, без единого человека, и в этом парке развлечений царила мертвая тишина, словно располагался он в вакууме. Только Зах и Уродливый Ол находились на территории парка. Зах понятия не имел, откуда он узнал, что этого страшилу зовут Ол, но именно так он думал о нем во сне, и разумеется, Уродливый Ол преследовал его по всему блинскому парку, снова и снова едва не нагоняя. Вроде бы такие сны надоели ему, как йогурт, потому что из года в год Заха преследовали в других кошмарах чудовища, в сравнении с которыми Уродливый Ол и не казался таким уж уродливым, но этот сон становился все страшнее, пока Зах не ворвался в один из шатров в надежде спрятаться и внезапно не услышал музыку.

Он попал на стрип-шоу, и на сцене выступали женщины в стрингах и со звездочками на сосках. И, насколько он мог помнить, впервые он застеснялся в кошмарном сне. Никакой сексуальной плавности в движениях стриптизерш он не увидел, они неуклюже дергались, и не сразу Зах осознал, что это мертвые женщины, стриптизерши-зомби, все женщины, которых убил Уродливый Ол. Зах видел колотые раны, резаные раны, пулевые отверстия, а то и что-то похуже. Он повернулся, чтобы выбежать из шатра, и увидел Уродливого Ола в трех футах от себя.

Монстр был одет в рубашку цвета хаки, такие же брюки со множеством карманов, черные нацистские сапоги с блестящими стальными мысками, и из одного кармана он достал нож, такой острый, что мог разрезать тебя, если ты только на него смотрел. Трехнутая музыка все играла, и Уродливый Ол заговорил низким голосом, услышав который хотелось пожалеть, что ты не дикобраз и не можешь свернуться, ощетинившись иголками. «Иди сюда, хорошенький мальчик. Я отрежу твою пиписку и засуну тебе в горло». На том Зах и проснулся, весь в поту и с нестерпимым желанием облегчиться.

Следующей ночью он попал в тот же парк развлечений, такой же безмолвный, если не считать одного отчаянного голоса. На этот раз Уродливый Ол не гонялся за ним. Наоми находилась где-то на центральной аллее, звала Заха на помощь, ее испуганный голос доносился из далекого далека. Уродливый Ол охотился за Наоми, и Заху хотелось предупредить ее, посоветовать не шуметь, не выдавать себя, да только сам он голоса лишился. В панике обежал карусель, «Гигантские шаги», «Гусеницу», заглянул под колесо обозрения, пробежал мимо лотков с мороженым и сахарной ватой, сунулся во все шатры, но ее голос доносился откуда-то из другого места, а потом она закричала.

Зах увидел, что Уродливый Ол тащит Наоми за волосы, тащит вдоль посыпанной опилками центральной аллеи. Наоми теперь молчала и не сопротивлялась. Зах почти догнал их, подобрался совсем близко, настолько близко, что увидел на месте глаз Наоми эти монеты, четвертаки, черные четвертаки, и что-то темное у нее во рту, и ее руки были связаны вместе, большой палец к большому, мизинец к мизинцу, и в ладонях она держала куриное яйцо. А самое худшее — ему бы увидеть это первым, но он увидел последним, — самое худшее состояло в том, что нож, тот самый разрежу-тебя-если-ты-на-меня-посмотришь нож, торчал из шеи Наоми, загнанный по самую рукоятку. Зах попытался закричать, но не смог, а Уродливый Ол убегал с огромной скоростью, таща за собой Наоми. Центральная аллея парка развлечений все удлинялась, внезапно протянулась в бесконечность, и Уродливый Ол утаскивал Наоми в бесконечность, тогда как Зах отставал все больше и больше, беззвучно крича, пока не проснулся и не понял, что кричит в подушку.

Он надеялся, что третью подряд ночь этот кошмар ему не приснится.

Атмосфера в доме во второй половине дня переменилась. Обед удался, чего давно уже не бывало, каждый говорил что-то остроумное и забавное. Зах знал, что и остальные это почувствовали, словно последние недели воздух сгущался в преддверье грозы и все ждали молнии, но в этот день погода переменилась.

Теперь, один в своей комнате, он заканчивал четвертый карандашный потрет Уродливого Ола. Каждый из четырех в чем-то отличался от остальных, и ни в одном не удавалось полностью запечатлеть странность этого парня. Рисовать что-то из сна еще сложнее, чем рисовать по памяти, поэтому Зах не стал бы сильно корить себя, окажись сходство верным лишь на три четверти.

Он спрыснул портрет фиксирующим составом, вырвал лист и принялся рисовать губы Лауры Леи Хайсмит, только рот, лишь с легким намеком на мышцы подбородка. Теперь он работал по памяти, не основываясь на сне, и в данном случае память запечатлела Лауру Лею Хайсмит предельно четко: он видел ее губы как в реальной жизни.

* * *

Читая книгу в постели, Наоми подложила себе под спину груду подушек, таких мягких, что они, казалось, могли поднять ее, как большие, медленно летящие птицы, и унести с собой. До последнего времени, ложась в постель, она надевала пижаму, жалкую детскую одежонку, но теперь она с этим покончила и укладывалась в кровать во вьетнамском ао даи [20] — развевающейся тунике и в широких штанах из цветного шелка, которые нашла в торговом центре, когда ездила туда с мамой и Минни. Этот экзотический наряд — роскошный и такой модный — подходил ей куда больше, чем детская пижама, учитывая, что до ее двенадцатого дня рождения оставалось меньше шести месяцев. Ао даи обычно носили днем и даже как вечерний туалет, этот костюм не предназначался для сна, но Наоми собиралась в нем спать, как и в двух других, которые теперь лежали в ее стенном шкафу. Это дети спят в мятой пижаме, пуская слюни, с нерасчесанными волосами, но молодая женщина должна выглядеть на все сто, даже когда ее никто не видит.

Минни, которой предстояло оставаться ребенком еще долгие годы, сидела за игровым столом, мало того что в том самом мешковатом наряде, о котором шла речь выше, так еще с плюшевыми мишками. Из элементов конструктора «Лего» она возводила одно из своих странных сооружений с необычными углами и подвешенными секциями, которому полагалось рушиться, но оно никак не рушилось.

— Что это за страсть Господня? — спросила Наоми.

— Не знаю. Я видела ее во сне.

— Так вот откуда они берутся? Эти здания ты видишь во сне?

— Другие нет. Только это. И это не здание. Это что-то. Я не знаю что. И я построила его неправильно.

— Неужели тебе не снятся сны о единорогах, коврах-самолетах и лампах, выполняющих желания?