История Французской революции. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Луи Адольф Тьер cтр.№ 46

Боншан просит пощады у республиканских солдат

На другое утро вся армия пошла из Шоле в Бопрео. Вдруг авангард Бопюи увидел толпу людей, бегущих по дороге из Сен-Флорана с криками «Да здравствует Республика!» и «Да здравствует Боншан!». Их допросили – они ответили, называя Боншана своим избавителем. Оказывается, этот молодой герой, лежа при смерти от раны в нижнюю часть живота, выпросил помилование четырем тысячам пленным, которых вандейцы тащили за собой и непременно хотели расстрелять. Эти-то пленные и возвращались к республиканской армии.

В это самое время 80 тысяч человек – женщины, дети, старики, вооруженные люди – толпились на берегу Луары с жалкими остатками своего имущества и оспаривали друг у друга каких-нибудь двадцать лодок, чтобы переправиться на тот берег.

Ларошжаклен

Совет, состоявший из вождей, еще способных рассуждать, спорил о том, разойтись или перенести борьбу в Бретань. Некоторые советовали рассеяться по Вандее и скрываться до лучших времен; этого мнения был и Ларошжаклен. Но одержало верх противное мнение: решено было остаться всем вместе и перейти реку. Между тем Боншан скончался, а никто другой не мог привести в исполнение план, который он задумал, рассчитывая на Бретань. Д’Эльбе, умирающего, послали в Нуармутье; Лесктора, также раненого смертельно, несли на носилках. Люди бросали свои поля, готовились нести опустошение на чужие поля и самим искать там погибели – и с какой целью! Пока эти несчастные великодушно переносили столько бедствий, коалиция даже не думала о них, эмигранты занимались придворными интригами и только немногие храбро дрались на Рейне, да и то в рядах иноземцев. И никто не помыслил послать хоть одного солдата, хоть один экю злополучной Вандее, обессмертившей себя такой геройской борьбой, а теперь разбитой, рассеянной, отчаявшейся!

Республиканские генералы собрались в Бопрео и решили разделиться и отправиться частично в Нант, частично в Анжер, чтобы против этих двух городов не могли устроить неожиданной диверсии. Представители думали, что Вандея уничтожена окончательно, в чем, однако,

Клебер с ними не соглашался. «Вандеи больше нет», – написали они Конвенту. Армии был положен срок до 20 октября, а она завершила дело 18-го. Северная армия в тот же день выиграла сражение при Ватиньи и окончила кампанию снятием блокады Мобёжа.

Итак, Конвенту казалось, что достаточно приказать победить – и победы одерживались. Упоение достигло высшей степени в Париже и во всей Франции, и люди начинали верить, что до конца года Республика победит всех своих врагов.

Одно только событие могло отчасти омрачить эту радость – потеря на Рейне Вейсенбургских линий, пробитых 13 и 14 октября. После урона при Пирмазенсе мы оставили пруссаков и австрийцев перед линиями Сарры и Лаутера, где они угрожали вторжением каждую минуту. Пруссаки, потревожив французов на берегах Сарры, принудили их отодвинуться. Вогезский корпус, отброшенный за Хорнбах, отступил далеко назад, в Бич, в самое сердце гор. Мозельская армия, оттесненная до Саргемина, была отделена от вогезского корпуса и Рейнской армии. В этом положении пруссакам, перешедшим на западном склоне черту Сарры и Лаутера, было легко обогнуть Вейсенбургские линии с левой стороны. Это и случилось 13 октября. Пруссия и Австрия, между которыми имелись разногласия, наконец помирились. Прусский король уехал в Польшу, оставив начальство над армией герцогу Брауншвейгскому, которому он приказал действовать сообща с Вурмзером. Пока пруссаки шли вдоль вогезской линии до Бича, Вурмзер должен был атаковать линии Лаутера с семью колоннами. Первая, которой командовал князь Вальдек и которой было поручено перейти Рейн и обогнуть Лаутербург, встретила в свойствах местности и мужестве пиренейских войск непобедимые препятствия. Вторая хоть и перешла линии повыше Лаутербурга, но получила отпор. Остальные, с большим трудом преодолев сопротивление французов, завладели Вейсенбургом. Французские войска отступили за Гейсберг, стоявший несколько позади Вейсенбурга и гораздо менее доступный.

Вейсенбургские линии еще не могли считаться совсем потерянными, но известие о походе пруссаков заставило французов отодвинуться к Гаггенау и на линию Лаутера, уступая часть территории союзникам. Стало быть, на этом пункте граница не уцелела, но победы на севере и в Вандее перевесили это неприятное известие. Конвент послал Сен-Жюста и Леба в Эльзас, чтобы в зародыше подавить движение, возбуждаемое в Страсбурге эльзасским дворянством и эмигрантами. Туда же были направлены и ополченцы.

Ужасные опасения, возникшие в августе до побед при Ондскоте и Ватиньи, до взятия Лиона и отступления пьемонтцев за Альпы, до побед в Вандее, рассеялись. Теперь северная граница, самая важная и наиболее угрожаемая, была избавлена от неприятеля, Лион покорен, так же как и Вандея, внутренние восстания усмирены вплоть до итальянской границы, где Тулон, правда, еще держался, но держался уже один. Одержать еще по победе на Пиренеях, в Тулоне и на Рейне – и Республика стала бы победительницей, а эти победы одержать было, казалось, не труднее других.

Казни в Лионе, Марселе и Бордо – Процесс Марии-Антуанетты, ее приговор и казнь – Второй закон о максимуме – Учреждение новой системы весов и мер и республиканского календаря – Учреждение поклонения Разуму

Революционные меры, постановленные для спасения Франции, выполнялись по всей стране с крайней строгостью. Придуманные пламенными головами, эти меры в самой основе своей были жестоки; выполняемые же вдали от людей, задумавших их, в более низкой сфере, где вследствие меньшей просвещенности страсти более отзывались зверством, они делались еще более жестокими в применении. Часть граждан принуждали к переселению, а других арестовывали в качестве подозрительных; припасы и товары силой отнимали для продовольствования армий; назначили чрезвычайную повинность для быстрой перевозки транспортов, а взамен требуемых товаров выдавали только ассигнации или билеты казначейства, не внушавшие никакого доверия. Раскладка принудительного займа производилась быстро; лица, назначенные для этого от коммун, говорили одним: «У вас 10 тысяч франков дохода», а другим: «У вас 20 тысяч». И все должны были беспрекословно отдавать требуемую сумму.

Произволу был дан обширный простор, и следствием стали ужасные притеснения и несправедливость. Но армии наполнялись людьми, припасы в изобилии развозились по складам, и миллиард ассигнациями начинал понемногу изыматься из обращения. Невозможно без больших страданий действовать с такой быстротой и спасти государство, которому со всех сторон грозит погибель.

Везде, где близость опасности требовала присутствия комиссаров Конвента, революционные меры отличались особенной строгостью. Близ границ и во всех департаментах, подозреваемых в роялизме или федерализме, забирали в ополчение чуть ли не всё население, всё без исключения подвергали реквизициям, налагали на богатых поборы деньгами сверх общего побора в виде принудительного займа, торопили с арестом подозрительных.