История Французской революции. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Луи Адольф Тьер cтр.№ 19

Тридцатого мая французы решили сделать общую вылазку на Мариенбург, где находился король Фридрих-Вильгельм. Пользуясь темнотой, шесть тысяч человек прошли ночью сквозь неприятельскую линию, взяли укрепления и проникли до главной квартиры. Когда наконец поднялась тревога, им пришлось справляться со всей армией: они возвратились, потеряв много людей. На другой день рассерженный король открыл свирепый огонь по городу. В этот же день Менье совершил новую попытку захватить острова. Раненый в колено, он вскоре умер, не столько от раны, сколько от разочарования, которое причинила ему необходимость бросить работы. Весь гарнизон присутствовал на его похоронах; прусский король велел остановить огонь, пока герою воздавались последние почести, и салютовал артиллерийским залпом. Останки были опущены в землю у Кассельского бастиона, воздвигнутого самим Менье.

Между тем из Голландии пришли ожидаемые транспорты. Пора было приниматься за осадные работы. Один прусский офицер советовал завладеть островом Петерзау, конец которого врезался в реку между городом и предместьем Кассель, поставить на нем батареи, разрушить плашкоутный мост и мельницы и овладеть Касселем, отрезав его от всякой помощи со стороны города и крепости. Затем офицер предлагал идти ко рву, через который протекал Цальбах, так как батареи на Петерзау служили бы достаточным прикрытием, и попытать счастье с этой стороны, защищаемой одною только оградой. План был смелый и опасный, так как следовало сперва высадиться на остров, потом броситься в ров под самый огонь батарей. Но зато и результата можно было ждать очень скорого. Высшее начальство предпочло открыть траншею со стороны двойной ограды напротив цитадели, хотя бы и пришлось устраивать двойную осаду.

Шестнадцатого июня заложили первую параллель в восьмистах шагах от первой стены. Осажденные всячески мешали работам; пришлось несколько отступить. Восемнадцатого числа была заложена другая параллель, гораздо дальше, в полутора тысячах шагов, и это почтительное расстояние вызвало насмешки людей, предлагавших смелую атаку на Петерзау. Скоро неприятель опять придвинулся на восемьсот шагов и поставил батареи. Осажденные вновь прервали работы и заклепали орудия, однако были отогнаны непрерывным огнем. Двести орудий были нацелены на крепость 28 и 29 июня и закидывали ее снарядами. Плавучие батареи, пущенные по Рейну, тоже вредили городу, обстреливая его с наиболее открытой стороны.

Между тем последняя параллель еще не была открыта, первая стена не была разрушена и гарнизон, бодрый и свежий, и не помышлял о сдаче. Чтобы избавиться от плавучих батарей, французы бросались в воду и подрезали канаты неприятельских канонерок. Один храбрец вплавь притащил на буксире одну из этих лодок – с бывшими на ней восемьюдесятью солдатами, которых взяли в плен.

Однако гарнизону приходилось очень тяжело. Мельницы были сожжены, молоть зерно можно было не иначе как на ручных мельницах, да и то никто не хотел заниматься этой работой, потому что неприятель, зная место, где стояли мельницы, закидывал его бомбами. К тому же и зерна почти уже не было; всякое мясо, кроме лошадиного, давно закончилось. Солдаты ели крыс и ходили на Рейн ловить мертвых лошадей, плывших по течению. Многие погибли от этой пищи; пришлось воспретить ее и поставить сторожей по берегам реки, чтобы запрет не нарушался. За кошку платили шесть франков, мясо павших лошадей продавалось по два франка за фунт.

Офицеры питались не лучше солдат: Обер-Дюбайе, пригласив обедать свой главный штаб, подал в виде изысканного угощения кошку с гарниром из двенадцати мышей. Всего прискорбнее в положении гарнизона было совершенное отсутствие всяких известий. Все сношения были так мастерски перерваны, что осажденные уже три месяца решительно ничего не знали о том, что происходило во Франции. Делали попытки уведомить своих о бедственном положении: однажды через даму, ехавшую в Швейцарию, в другой раз через священника, отправлявшегося в Нидерланды, наконец, через лазутчика, который брался пройти через неприятельский лагерь. Но ни одна из этих депеш не дошла по назначению. В надежде на то, что, может быть, кому-то пришло в голову посылать им известия с верховьев Рейна посредством бутылок, предоставленных течению, осажденные стали расставлять неводы и каждый день снимали их, но ничего в них не находили.

Пруссаки, пускавшиеся на всякие хитрости, напечатали во Франкфурте несколько подложных номеров «Монитора», в которых говорилось, что Дюмурье низверг Конвент и Людовик XVII царствует. Занимавшие аванпосты пруссаки передавали эти поддельные номера гарнизонным солдатам, и это чтение сильно тревожило их и ко всем страданиям прибавляло еще тяжелую мысль о том, что они, быть может, защищают погибшее уже дело.

Однажды ночью вдруг раздался гром частой канонады. Гарнизон пробудился, радостно бросился к оружию, готовый идти на помощь своим и поставить неприятеля между двух огней. Тщетная надежда! Грохот пушек умолк – а избавители не явились. Наконец, положение сделалось до того невыносимым, что две тысячи жителей попросили разрешения уйти из города. Обер-Дюбайе разрешил им выйти, но они не были приняты осаждавшими, остались меж двух огней, и большая их часть погибла под стенами города. На другое утро многие солдаты принесли в своих плащах раненых детей.

Рейнско-мозельская армия не сдвинулась за всё это время ни на шаг. Кюстин командовал ею до июня. Он сильно приуныл после своего отступления и перестал колебаться только в апреле и мае. Генерал всё говорил, что у него еще недостаточно сил; что, только имея гораздо больше кавалерии, он может выдержать на равнинах Пфальца натиск неприятельской кавалерии; что у него мало фуража, нечем кормить лошадей и необходимо дождаться, пока созреет рожь, чтобы можно было срезать ее на фураж; и вот тогда он пойдет выручать Майнц.

Богарне, его преемник, настолько же нерешительный, также упустил случай спасти этот город. Линия Вогезов, как известно, тянется вдоль Рейна и кончается невдалеке от Майнца. Тот, кто займет оба склона этой цепи и главные ее проходы, пользуется громадным преимуществом, потому что может переходить то на одну, то на другую ее сторону. Рейнская армия занимала восточный склон, а Мозельская – западный. Силы герцога Брауншвейгского и Вурмзера были разбросаны у окончания цепи, по длинному кордону. Располагая проходами, обе французские армии могли соединиться на том или другом склоне, задавить герцога и Вурмзера, напасть на осаждавших с тыла и спасти Майнц. Богарне, храбрый, но не предприимчивый человек, делал одни лишь неуверенные движения и не пошел на помощь майнцскому гарнизону.

Представители и генералы, запертые в Майнце, понимая, что не следует доводить дела до последней крайности, и если прождать еще неделю, то могут истощиться последние средства, а тогда придется сдаться в плен всем гарнизоном, тогда как если теперь же согласиться на капитуляцию, можно выговорить свободный выход со всеми военными почестями и сохранить все 20 тысяч человек, – решили, что надо сдать город. Конечно, в несколько лишних дней Богарне мог выручить гарнизон, но прождав так долго, позволительно было сомневаться в его помощи, а поводы к сдаче были самые уважительные.

Прусский король не поставил обременительных условий; он согласился на свободный выход гарнизона с оружием и обозами и потребовал только, чтобы гарнизон целый год не выступал против союзных держав. Но и внутри страны оставалось довольно врагов, против которых можно было с пользой применить этих превосходных солдат. Они были до того привязаны с своему посту, что не хотели повиноваться начальникам, когда потребовалось выйти из крепости, – любопытный пример стойкости духа и привязанности к месту, защищаемому в течение нескольких месяцев! Наконец гарнизон покорился, и, пока он проходил церемониальным маршем, прусский король, исполненный уважения к доблести славных солдат, окликал по имени наиболее отличавшихся и выражал им свое восхищение с рыцарственной любезностью. Это произошло 25 июля.