История Французской революции. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Луи Адольф Тьер cтр.№ 147

Таково было положение дел в Каталонии. В Западных Пиренеях французы взяли Фонтарабию, Сан-Себастьян, Тулузу и заняли всю провинцию Гипускоа. Монсо, заменивший генерала Мюллера, перешел через горы и подошел к самым воротам Памплоны. Однако считая свое положение слишком рискованным, он вернулся назад и, опираясь на более верные позиции, ждал весны, чтобы проникнуть в Кастилию.

Итак, даже зима не смогла прервать эту бессмертную кампанию, и она закончилась среди морозов и снегов, в январе и феврале. Если прекрасная кампания 93 года спасла Францию от иноземного вторжения, то кампания 94 года подарила ей ряд завоеваний – Бельгию, Голландию, страны, располагавшиеся между Маасом и Рейном,

Пфальц, линию Больших Альп, линию Пиренеев и несколько крепостей в Каталонии и Бискайе. Впоследствии случились еще большие чудеса, и эти две кампании останутся в истории как наиболее славные и почетные для Франции.

Коалиция не могла устоять против стольких свирепых потрясений. Английский кабинет, который по милости промахов герцога Йоркского потерял только владения своих союзников, который под предлогом отдачи Голландии штатгальтеру захватил от сорока до пятидесяти кораблей и под тем же предлогом собирался завладеть голландскими колониями, – этот кабинет, конечно, мог и не спешить с окончанием войны. Он даже боялся, чтобы роспуск союза не положил ей конец. Но Пруссия, увидев французов на берегах Рейна и Эмса и понимая, что поток зальет прежде всех ее, – Пруссия больше не колебалась. Она немедленно послала в главную квартиру Пишегрю комиссара для заключения перемирия. Местом для открытия переговоров был выбран Базель, где Французская республика держала агента, приобретшего полное уважение швейцарцев просвещенностью и умеренностью. Город этот был выбран под тем предлогом, что там можно будет вести переговоры спокойнее и менее гласно, нежели в Париже, где еще бродили слишком сильные страсти и перекрещивалось множество посторонних интриг. Но не это было действительной причиной выбора. Пруссия, хоть и делала первый шаг к миру с той самой Республикой, которую она бралась сокрушить за один поход, не хотела совсем уж открыто признавать себя побежденной и потому предпочитала хлопотать о мире на нейтральной земле, а не в самом Париже. Нынешний Комитет общественного спасения, менее надменный, чем первый комитет, притом сознавая, как важно отделить Пруссию от коалиции, согласился послать своему агенту в Базеле достаточные полномочия, чтобы тот мог вести переговоры. Пруссия отправила барона Гольца, и обмен полномочий последовал в Базеле 22 января 1795 года (3 плювиоза года III).

Империи не менее Пруссии хотелось выйти из коалиции. Большинство ее германских государей, не будучи в состоянии поставить усиленный в пять раз контингент и денежные субсидии, которые они обязались поставлять под влиянием Австрии, не выполняли своих обязательств. Все желали мира. Бавария, Швеция (за герцогство Гольштейн), курфюрст Майнцский и несколько других государей объявили, что пора сколько-нибудь возможным миром положить конец разорительной войне; что Германская империя не имела иной цели, кроме сохранения договора 1648 года, и вступилась лишь за те из своих государств, которые близки к Эльзасу и Лотарингии; что она заботилась о собственном охранении, а не искала расширения своей территории; что ее намерением никогда не было и не могло быть вмешательство во внутреннее управление Франции; что это мирное заявление должно быть сделано как можно скорее, чтобы положить предел бедствиям, сокрушавшим человечество; что Швеция, поручительница договора 1648 года, к счастью, оставшаяся нейтральной в этой всеобщей войне, могла бы принять на себя посредничество. Это предложение было принято большинством голосов. Курфюрст Трирский, лишившийся своих владений, и императорский посол в Богемии и Австрии одни заявили, что искать мира, конечно, необходимо, но едва ли он возможен со страной, не имеющей правительства.

Наконец 5 декабря сейм на всякий случай издал решение, клонящееся к миру, с тем чтобы потом уже договориться, кому сделать об этом предложение. Смысл решения был в том, что надлежит своим чередом готовиться к новой кампании, но в то же время следует и предложить мир; что, вероятно, Франция, тронутая страданиями человечества и убедившись, что никто не хочет вмешиваться в ее внутренние дела, согласится на условия, почетные для обеих сторон.

Так все державы, наделав ошибок, старались поправить их, насколько это было еще возможно. Одна Австрия, хоть и изнуренная, слишком много потеряла, лишившись Нидерландов, чтобы помыслить о прекращении войны.

Уныние, овладевшее внешними врагами Республики, заражало и внутренних ее врагов. Вандейцы, разделенные раздорами, истощенные, были недалеки от желания мира.

Чтобы заставить их решиться, нужно было только ловко предложить им его, только подать надежду на искреннее примирение. Силы Стоффле, Сапино и Шаретта ужасающим образом сократились. Уже только принуждением они могли заставить действовать своих поселян, которые, наскучив вечной резней и разоренные беспрестанными опустошениями, охотно бросили бы эту отвратительную войну. Вполне преданными вождям остались только несколько человек уж очень воинственного темперамента, контрабандисты, дезертиры, браконьеры, для которых драться и грабить превратилось в потребность, но таковых было немного. Они образовали отборный отряд, всегда действовавший сообща, но не способный выдержать напора всех республиканских сил.

Итак, три вандейских вождя остались почти без людей. К несчастью для них, между ними не было даже согласия. Мы видели выше, что Стоффле, Сапино и Шаретт заключили договор, которым их соперничество только отсрочивалось. Скоро Стоффле, по внушению честолюбивого аббата Бернье, захотел организовать свою армию и завести особые финансы, администрацию, словом, всё, что составляет отдельную власть, и с этой целью задумал издавать бумажные деньги. Шаретт, ревнуя к Стоффле, восстал против таких замыслов. Располагая содействием Сапино, он потребовал, чтобы Стоффле отказался от своей мысли и явился перед общим советом. Стоффле даже не ответил на вызов. Тогда Шаретт объявил договор упраздненным. Стало быть, разрыв был полным, поскольку недостаток сил не мог вознаграждаться даже согласием. Несмотря на то, что роялистским агентам в Париже было предписано войти в сношения с Шареттом и доставить ему письма от регента, однако до него ничего еще не дошло.

Отряд Сепо, находившийся между Луарой и Виленом, представлял такое же зрелище. В Бретани, правда, энергия не так ослабла, потому что население не было изнурено продолжительной войной. Шуанство оказалось прибыльным и нисколько не утомительным разбойничьим промыслом; к тому же у них имелся вождь непомерного упорства, всегда готовый вновь разжечь угасающий пыл. Но этот вождь недавно уехал в Лондон, чтобы войти в сношения с английским правительством и французскими принцами. Пюизе оставил вместо себя при центральном комитете некоего Дезото, именовавшего себя бароном де Корматеном.

Эмигрантов, в таком избытке водившихся при европейских дворах, очень мало оставалось в Вандее, Бретани и везде, где велась эта тяжкая междоусобная война. Они с большим презрением относились к такого рода службе. Поэтому, за неимением людей, Пюизе и взял к себе этого авантюриста, который присвоил себе титул барона: жена его получила в наследство в Бургундии небольшое поместье с этим названием. Дезото становился попеременно горячим революционером, офицером у Буйе, рыцарем кинжала, наконец, сделался эмигрантом. Это был какой-то бесноватый, говоривший с неимоверной живостью и способный к неожиданным переходам. И такого-то человека Пюизе оставил в Бретани вместо себя.