Отец Иоанн (Крестьянкин) - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Бондаренко cтр.№ 66

Вот на таком невесёлом фоне приступал о. Иоанн к служению в Летове. На душе, безусловно, было тревожно, в особенности после того как завершилось его пребывание в Троице.

Последнюю службу в Троице вспоминала Сусанна Валова: «Праздник Воздвижения Креста Господня (27 сентября 1959 года. — В. Б.). На аналое крест, украшенный ветками кустарника с крупными снежными белыми плодами. У аналоя в облачении стоит отец Иоанн, грустный, помазывает своих, уже бывших, прихожан. Хор поёт “Крест начертав Моисей...” Прощай, Троица-Пеленица. В храме ощутима общая скорбь расставания, у многих на глазах слёзы». Сейчас о служении о. Иоанна в Троице напоминает мемориальная доска на здании храма и прекрасно оформленный краеведом О. С. Бирулей-Тиханкиной информационный стенд в притворе. А настоятель о. протоиерей Михаил Аблязов бережно хранит старые облачения, в которых служили в 50—60-х годах, — вполне возможно, что и о. Иоанн тоже...

Летово располагалось даже ближе к Рязани, чем Троица, но не к югу области, а к северу, практически на границе с Московской областью. Это есенинские места: родина Сергея Есенина, Константиново, — всего в нескольких километрах. Недалеко и знаменитый Свято-Иоанно-Богословский Пощуповский монастырь, в то время занятый складами. Из Рязани — с полчаса езды электричкой, а дальше от платформы Истобники (это официальное название, но местные часто говорят и «Истодники») пять километров пешком до села. Дорога очень живописная — поля, луга, берёзовые рощицы, холмы, — но после дождей и зимой практически непроходимая. Сейчас до Летова добираться проще: сначала маршруткой из Рязани до Рыбного, а оттуда маршруткой до Летова; правда, ходит она только дважды в день, в 6.40 и в 12.00; можно доехать и на электричке.

Даже и по городским меркам немалый каменный храм в память бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана был построен в Летове в 1900—1902 годах на средства ярославского мещанина Игнатия Верёвкина (могилу его матери Матроны Георгиевны, умершей в 1877-м, и сейчас можно видеть у храма). В 1937-м храм был закрыт. В марте и июле 1944-го верующие Летова подавали в Рязанский облисполком два заявления об открытии церкви, но оба раза им отказывали. Тогда летовцы написали в Совнарком РСФСР, и 28 августа 1944-го приказом из Москвы постановление облисполкома отменили — храм вернули верующим. Как и большинство церквей, к концу 50-х Космодамианская подошла давно не знавшей ремонта, почерневшей от времени; внутреннее убранство было не скромным и даже не бедным, а скорее нищим: стёкла в окнах местами выбиты, престолы покрыты пеленами из марли. Зато стоял храм на холме, и его было видно издалека. От села его отделял обширный овраг, сейчас заросший высокими берёзами, а в конце 50-х ещё «голый». Через овраг был перекинут довольно длинный мостик (тогда деревянный, теперь металлический), а дальше — околица, берёзы, пшеничное поле, лес на горизонте. Красивейшие места!..

О. Иоанн сразу же принялся за обихаживание нового прихода. Порадовало, что его староста, занимавшая должность третий год Клавдия Илларионовна Галицына (1916—2014), — деятельный, рассудительный и глубоко благочестивый человек (в конце жизни она приняла постриг с именем Клавдиана). Верной помощницей по хозяйству стала Агриппина Павловна Беляева, у которой батюшка снимал половину «финского» домика дачного типа.

Как прежде в Псков и Троицу, в Летово московские духовные чада повезли всё необходимое для ремонта — олифу, краску, ткани, многое другое, вплоть до гвоздей и шурупов. Чаще всего возили на себе — поездом, потом электричкой, — но иногда помогал знакомый Ветвицких Василий Григорьевич, у которого была собственная «победа». Её нагружали так, что машина проседала почти до земли, но до Летова добирались успешно. Работа кипела почти непрерывно. Сохранилось имя одной из местных добровольных помощниц батюшки — 35-летней Марии Мурашовой: она «украшала новой краской кресты и колокольни, и храма, меняла цвет куполов, белила колокольню и храм, красила иконостасы и стены храма, помогала в постройке зданий и подсобных помещений, рыла землю, охорашивала огород, всего перечислить невозможно».

И уже вскоре о. Иоанн добился того, что на службы в Летово начали приезжать люди не только из Рязани, но и из Москвы, Ленинграда, его родного Орла. Добирались с предосторожностями — если видели местных, то пережидали в лесочке, кустах, а то и в стоге сена прятались. Но все эти трудности возмещались красотой и благолепием служб, совершаемых батюшкой. Особенно торжественно проходила служба на Успение Богородицы, 28 августа. Благодаря о. Иоанну в сельском храме начал совершаться и чин Погребения Богородицы. Эта красивая, торжественная служба, распространённая в Русской Православной Церкви в средние века, к XX столетию стала относительно редкой, но батюшка очень любил её и практиковал ещё во время служения в Измайлове. В русских традициях были две вариации отправления службы — вечером 27 августа (как в Киево-Печерской лавре) или вечером 29 августа (как в Троице-Сергиевой лавре); отец Иоанн придерживался второго варианта.

Вспоминает Лия Круглик, в те годы студентка Рязанского радиотехнического института, отчисленная с последнего курса «за религиозные убеждения»: «Мы (я и сестра) старались каждое Успение быть у батюшки, где бы он ни служил. В сельских храмах чин погребения Плащаницы (правильно — чин Погребения Божией Матери. — В. Б.) до батюшки не совершался. С помощью своих духовных чад (они приезжали из Москвы, Питера, Рязани, Орла) специально изготовлялась резчиками-краснодеревщиками сень для Плащаницы. Сама Плащаница рисовалась и вышивалась (аппликация и бисерное шитьё) девушками. На подставке вокруг Плащаницы ставили 11 вазочек (не 12, а 11, так как не было апостола Фомы), а между ними синие или зелёные лампадочки. Вазочки делали так: кефирные бутылки наполняли влажным речным песком (для устойчивости), обтягивали белыми бумажными салфетками, которые привязывались к бутылкам белой тесьмой. Получались белоснежные стройные одинаковые вазочки. Настоящих тогда невозможно было купить, их попросту не было. В вазы ставились белые гладиолусы: по два цветка спинка к спинке плюс зелень спаржи. Всё это смотрелось строго, торжественно, симметрично. На особой подставке в отдельной вазе ставилась пальмовая ветвь и кадильница — в изголовье Плащаницы. Пальмовые ветви мы, девчонки, привозили из Рязани, выпрашивая срезать ветви либо в библиотеках, либо в сберкассах, где росли финиковые пальмы. Девушки приезжали на праздник в белых платьях и волосы заплетали в одну косу. Так подсказывал батюшка».

Сестра Лии Круглик, Алевтина Мизгирёва, дополняет: «Батюшка очень любил, чтобы во время службы вокруг плащаницы стояли дети и молодёжь, желательно в светлых одеждах с цветами и со свечами. Несмотря на усталость в связи с приготовлениями к празднику, вечером стояли мы вокруг плащаницы такие одухотворённые и радостные, что многочасовая служба проходила как один счастливый миг. Батюшка служил один, он просто летал, а помощником ему была одна матушка-алтарница и кто-нибудь из местных жителей».

Расходиться никому не хотелось. И даже когда служба заканчивалась, о. Иоанн выходил из алтаря, в белом подряснике вставал на колени перед Плащаницей, подымал руки к небу, и опять звучали песнопения: «Апостоли от конец...», «В молитвах неусыпающую Богородицу», величание. «Мы от него домой летели как на крыльях, буквально припрыгивая, радуясь той радостью, которой напитывались за батюшкиными службами, — вспоминала Лия Круглик. — Не имело значения расстояние — 5-10 километров. И, оглядываясь, видим: стоит батюшка на крылечке сторожки и всё благословляет нас». «На службу приходили не только из Летова, но и из окружающих сел и деревень, пешком по 6-10 километров возвращались люди домой, но тихая внутренняя радость и духовность были на их лицах», — дополняет Алевтина Мизгирёва.