Вандалы – оклеветанный народ - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Акунов cтр.№ 67

Буйная армия «Августула» (в действительности же — его отца Ореста), твердо решившая сменить мечи на орала, требовала передать ей треть всех пахотных земель в Италии. Орест не мог уступить ее требованиям, не желая отдавать римских подданных, подданных своего сына-императора, во власть варваров-солдат, экспроприируя в пользу последних римскую земельную собственность. Возмущенные его отказом «федераты» подняли мятеж. Возглавил его Одроакр (кто же еще!), провозглашенный бунтовщиками своим повелителем (надо думать — войсковым царем, по древнему германскому обычаю), а не римским императором. Отважный гунноскир повел мятежников на города Тицин-Павию и Плацентию (нынешнюю Пьяченцу), обороняемые частью войск, по-прежнему хранивших верность своему магистру милитум Оресту.

Как утверждает уже упоминавшийся выше «Аноним Валезия» (латинский текст, старейшая сохранившаяся рукопись которого датируется VIII в.):

Но Одоакр, как говорилось выше, вовсе не стремился к императорскому сану. Правда, он принял всяческие почести от перепуганного римского сената, утвердившего за ним титул царя Италии, но решительно отклонил предложенные ему императорские пурпур и корону (диадему). Он также не предпринял ничего для отделения своего Италийского царства от Римской империи, признав над собой (пусть формально) главенство римского императора Востока (Зенона, бывшего предводителя восточноримских «федератов»-исаврийцев с труднопроизносимым, чисто варварским именем Тарасикодисса). Таким образом, великая, древняя Римская «мировая» империя официально сохранилась неизменной, вот только ее центр, столица, окончательно переместилась из Ветхого Рима в Новый. Италия же, внешне покорная воле императора, гордо восседавшего на троне этого Нового Рима, попала под власть его «верного» вассала (выражаясь языком близящегося Средневековья), или ленника, Одоакра, в чьих жилах, как и у Гейзериха, смешалась кровь народов, лишивших Римскую империю реальной власти (с той лишь только разницей, что в жилах Одоакра смешалась кровь германцев и гуннов, а в жилах Гейзериха — кровь германцев и сарматов)…

Как ни стар был к этому времени Гейзерих, от него не укрылась важность этого переворота. С прозорливостью, которой мог бы позавидовать любой политик помоложе, он сумел сразу же выделить Одоакра, о котором при всем желании не мог знать слишком много, из толпы сцепившихся друг с другом эфемерных претендентов на западноримский императорский престол и стоявших за ними «кукловодов», и удивительно быстро договориться с этим человеком родственного с ним происхождения и сравнимого с ним по значению, чтобы положить конец вялотекущей «гибридной войне» между вандалами и западными римлянами. Вандальское царство было признано Одоакром в его границах. Оно осталось царством островов и побережий, в первую очередь, западно-средиземноморских — именно по этой причине Балеарские острова (веками поставлявшие лучших в Экумене пращников сперва карфагенянам, затем — римлянам и, наконец — вандалам) были столь же важны для его безопасности, как острова Питиусские (не известные под этим своим древним названием почти никому из наших современников, прекрасно знающих, однако, современные названия этих островов — Форментера и Ибица, древняя Эбиса).

Одоакр также гарантировал Гейзериху незыблемость его власти над островами Корсикой и Сардинией, которые было трудно оборонять вследствие их протяженных, беззащитных побережий. Видимо, гун-носкирский царь Италии не желал вступать из-за этих двух гористых островов в серьезный конфликт с царем африканских вандалов. Затянулись лишь переговоры о Сицилии, имевшей жизненно важное значение, как для властителя Италии, так и для североафриканского царя. В конце концов, остров был все-таки разделен между ними. С учетом его малой населенности в описываемое время, не следует думать, что он был разгорожен по всей своей протяженности посредством демаркационной линии, обозначенной пограничными столбами, частоколом или сторожевыми башнями, наподобие лимита-лимеса, обозначавшего границы «мировой» империи «потомков Ромула» в пору ее расцвета. Северную половину Сицилии, с важным портовым городом Мессаной (нынешней Мессиной) Одоакр сохранил в составе своего Италийского царства, в то время как южная половина острова, господствовавшая над Карфагенским проливом, с городом Лилибеем (на месте современной Марсалы, расположенной на западной оконечности Сицилии), служившим яблоком раздора еще между карфагенянами и римлянами в годы Первой Пунической войны и превращенным Гейзерихом в важный торговый порт и мощную военно-морскую базу, осталась во владении вандалов.

Многие авторы в разные времена расценивали переход власти над Италией к царю из варварской среды не только как бесславный конец Западной Римской империи, но и как величайшую победу Гейзериха. Однако слишком многое заставляет усомниться в правильности этого откровенно ретроспективного взгляд на события 476 г. Разумеется, переход последнего императора Западного Рима, миловидного юноши по кличке «Августул», на содержание своего гунно-германского военачальника, фактически подчинившего себе Италию в гораздо большей степени, чем его франкские, готские или свебские предшественники, чтобы самовластно править ею из Равенны, представляется нам, нынешним, событием всемирно-исторического значения. Ознаменовавшим окончательный переход власти над Италией от римлян к германцам, приведшим к отчуждению трети италийских сельскохозяйственных угодий, законодательному закреплению сосуществования германцев и италиков, господствующей германской воинской касты и подчиненного ей туземного крестьянства, смирившегося со всеми невыгодами своего нового положения, прежде всего — с экспроприацией трети своей доброй пахотной земли не расстающимися с оружием захватчиками-варварами — «лишь бы не было войны!»

Однако не следует думать, что все происходящее в Италии радовало Гейзериха. Слишком уж легко и беззаботно мог он, на протяжении долгого периода правления слабых западноримских императоров, опустошать лишенное защиты побережье западного Средиземноморья, слишком уж беспрепятственно мог он бороздить просторы, прежде всего, западной части Внутреннего моря, пользуясь отсутствием в Западном Риме сильной централизованной власти, способной противостоять пиратским рейдам повелителя вандальских и аланских «викингов» силами крупного военного флота и боеспособной береговой охраны, спешащих по сигналу боевой тревоги отражать набеги варваров-пиратов. Если Гейзерих так долго щадил восточное Средиземноморье, это объяснялось не только его добрыми отношениями с могущественными аланами и готами, пользовавшимися преобладающим влиянием во Втором Риме на Босфоре. В конце концов, вандальский царь поддерживал в свое время столь же добрые отношения и с фактическим владыкой Западного Рима Рикимером, что, однако же, не слишком-то мешало Гейзериху нападать на западноримские торговые суда и берега. Дело, думается, в другом. Хотя Восточная Римская империя, обладавшая, несмотря ни на что, все еще достаточными силами, и не могла считаться смертельно опасным врагом вандальского царя, она порой оказывалась способна наносить его утрачивающим осторожность пиратским ватагам ощутимые потери как на суше (например, под Коринфом), так и на море (где пиратские корабли Гейзериха, возвращавшиеся с богатой добычей из разграбленной в очередной раз Далматии, предвкушая радость возвращения в родную Африку через Отрантский залив, вдруг оказывались блокированными в лазурных водах Адриатики восточноримскими судами-перехватчиками). Воцарение над Италией сильного и опытного в военном деле правителя заставила Гейзериха всерьез задуматься над своим новым положением, а для этого вандальский владыка был уже слишком стар. Одно было ему совершенно ясно. Воевать с крепким, будто вырезанным из могучего варварского дуба, Одоакром, вознесенным судьбой (или вандальским Господом — «Фройей») на вершину славы, по пророчеству святого Северина, означало бы подвергнуть все достигнутое правителем вандалов и аланов чрезмерному и неоправданному риску. Единственное, что мог Гейзерих сделать для своих подданных — это придти с так некстати вставшим на его пути новым владыкой Италии к полюбовному соглашению. Договориться с гунноскиром Одоакром по-хорошему…