Вандалы – оклеветанный народ - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Акунов cтр.№ 121

Ну, не мог Прокопий Кесарийский отказать себе в удовольствии отвлечься порой от основной нити своего повествования о кровавых сражениях и великих решениях на подобные исторические анекдоты, или, как говорят французы, «птит истуар»! Освободившись от всех прежних страхов и от внутреннего напряжения, понятного в условиях военной жизни, он радостно вступил в открытый всему миру мегаполис, метрополию неведомой ему, огромной Африки — материка, именуемого им по-гречески, привычно, Ливией, чье темное, недосягаемое для влияния, едва освоивших самые краешки Черного континента, заморских культур, сердце в то время билось в своем собственном, таинственном ритме, как если бы не было на свете никаких белых людей. В описании Прокопием карфагенской ночи, превратившей африканскую столицу, после падения вандальской власти, в океан огней, чувствуется глубокое впечатление, произведенное на любознательного кесарийца открывшимся ему безмерно привлекательным, во всей его чуждости, миром. Несомненно, получившему блестящее классическое образование консилиарию молодого стратига «ромеев» вспомнилось все, что он знал из трудов своих предшественников на ниве служения музе истории Клио, о Карфагене, Пунических войнах, Агафокле, Ксантиппе, Гамилькаре Барке, Регуле, Ганнибале, об обоих Сципионах Африканских. Посвященные Карфагену страницы столь часто цитируемой нами книги о войне с вандалами по праву считаются самыми живо написанными и увлекательными из всего, что вышло из-под пера Прокопия Кесарийского, не упустившего ничего из того человеческого, слишком человеческого, остающегося неизменным, как в звездные, так и не в звездные часы человечества…

Если тюремный сторож, решивший подшутить над богатыми сирийцами и иудеями, которых он был приставлен стеречь, не позабыл извлечь из этой шутки пользу для себя, то стало не до шуток, когда восточноримский флот вышел из поля зрения, и, вместе с этим, из-под строгого надзора Велизария. При подходе кораблей «ромеев» к Карфагенскому и Тунетскому заливу, эпарх Архелай еще не знал об изменении ситуации и велел спустить паруса; однако высланная им в прибрежный городок Меркурий гребная лодка сообщила известие о победе «ромеев» и приготовлениях Велизария к вступлению в Карфаген. Поскольку же карфагенская гавань Мандракий была слишком мала для всего восточноримского флота, и надвигалась буря, Архелай приказал флоту, встать на якорь в более вместительной, хотя и более удаленной от столицы, гавани под названием Стагнон.

Но это совершенно не понравилось некоторым «ромейским» морякам и навархам-капитанам, Живое, как у всех южан, воображение, рисовало им соблазнительные картины грабежа великого города Карфагена их соратниками из состава сухопутных войск. Упускать шанс принять участие в грабеже, стоя на якоре в Стагноне, они не желали. Тем более, что не приходилось сомневаться: грабеж продлится недолго, строгий Велизарий не даст своим «римским орлам» слишком увлечься и пуститься во все тяжкие. И потому часть кораблей, во главе с Калонимом, в нарушение приказа Архелая, самовольно, под покровом ночи, отделилась от главных сил флота, пристала к причалу Мандракия, после чего матросы императора Юстиниана принялись грабить прибрежные виллы богатых купцов, карфагенских и заморских. «Орлы-матросики», да и «морпехи», до сих пор, на протяжении долгих месяцев, не принимавшие участия в боевых действиях, ошалев от долгого ожидания добычи, ворвались в спящий городок и принялись бесчинствовать так, как никогда бы не осмелились под строгим и бдительным оком Велизария. Во тьме ночной разыгрывались самые возмутительные сцены. Всех варваров, оказывавшихся в пределах досягаемости их мечей, бесчеловечно убивали, вдов и дочерей вандалов уводили — либо как богатых наследниц, либо как красивых наложниц. И даже самые жадные из «освободителей римской Африки из-под вандальского ига» были удовлетворены грудами золота и серебра, захваченных или накопленных состоятельными вандалами за долгое мирное время. Спрашивается: кого в данном случае можно назвать варварами? Грабителей-«римлян» или ограбленных ими вандалов? Становится также совершенно ясным, что основанное вандалами в Африке германское царство было не «обращенной варварским нашествием в пустыню некогда цветущей римской провинцией», на территории которой «гнездами» сидели вандальские «соловьи-разбойники», а жизнеспособным, полноценным государством, поддерживавшим оживленные торговые связи со всем миром и ведшим вполне упорядоченную экономическую жизнь. Виллы местных и заморских негоциантов на морском берегу вандальской столицы Карфагена вызывают в памяти картины Антверпена или Гамбурга времен расцвета нидерландской или ганзейской морской торговли. Как бы ни увлекались вандалы пиратством, ТАКИЕ богатства не могли быть накоплены ТОЛЬКО путем морского разбоя. Столь кровожадные, якобы, вандальские цари-тираны явно поощряли развитие международных связей. Прежде всего — торговых и вообще экономических. Способствуя, на протяжении столетия, развитию частной инициативы своих вандальских (и не только) подданных. Теперь всему этому был положен конец воинами благочестивого константинопольского василевса (грабитель Калоним, не побоявшийся ни Велизария, ни Архелая, был лишь всего одним из них).

Не зря стратиг восточных римлян, вступив в Карфаген, «неустанно напоминал воинам, сколько счастья видели они с того времени, как начали проявлять умеренность по отношению к ливийцам, настойчиво убеждал их со всем тщанием сохранять добропорядочное поведение и в Карфагене. Он говорил, что ливийцы издревле являлись римлянами, оказались под властью вандалов не по собственной воле и испытали от этих варваров много беззаконий. Именно поэтому василевс и начал войну с вандалами, и с их («ромеев» — В. А.) стороны было бы просто святотатством причинить зло людям, для освобождения которых (ибо такова причина войны) они двинулись против вандалов. После этих увещеваний он вступил в Карфаген и, поскольку никаких враждебных действий не было заметно, поднялся во дворец и сел на трон Гелимера. Тут к Велисарию с великим криком явилась толпа купцов и других карфагенян, дома которых находились у моря. Они жаловались, что прошлой ночью моряки разграбили их. Велисарий заставил Калонима поклясться в том, что все украденное будет немедленно возвращено. Калоним же клятву дал, но пренебрег ею, присвоив себе эти богатства (видно, и власть Велизария имела свои пределы — В. А.). Немного времени спустя, однако, в Византии (Втором Риме — В. А.) его постигло возмездие. Пораженный болезнью, которая называется апоплексией, он сошел с ума, изгрыз свой собственный язык и затем умер» (Прокопий).

Вот к чему приводит неумеренный аппетит. Кстати, об аппетите. Во дворце Гелимера Велизария «со товарищи» ожидала приятная неожиданность — великолепный обед, приготовленный загодя, как если бы повара и фуражиры предвидели исход битвы за Карфаген и захват (пардон — освобождение) его «ромейской» армией еще тогда, когда крайне осторожный Велизарий еще сомневался в конечном успехе и потому вступал в Карфаген «с великим бережением». Впрочем, все было гораздо проще. Гелимер, возвращавшийся в столицу после мавританской кампании, полной всяческих тягот и лишений, решил вознаградить за них себя и своих соратников. Не сомневаясь в том, что сможет разгромить — шутя! — немногочисленный экспедиционный корпус Велизария, вандальский царь, забыв пословицу: «Поспешишь — людей насмешишь», выслал вперед гонца с приказом приготовить праздничный обед, чтобы отметить сразу две победы — и над маврами, и над «ромеями». И этот праздничный обед из свежей морской рыбы и изысканнейшей дичи, был приготовлен точно в срок, или, по-новорусски, «джаст ин тайм», по царскому приказу. А потом вдруг выяснилось, что вандалы научились жить, но разучились воевать. Но не выбрасывать же было все что наготовили для Гелимера, на помойку! Велисарий со своим штабом тут пришелся очень кстати.