Мир после нас. Как не дать планете погибнуть - читать онлайн книгу. Автор: Майя Гёпель cтр.№ 25

После распада социалистической системы казалось, что ответы на важнейшие вопросы о том, как добиться правосудия, равноправия, участия общественности в принятии решений и что для этого должно делать государство, уже найдены. Политика отыграла свою роль направляющей силы, и государство превратилось в ночного сторожа, отвечающего только за безопасность. Американский политолог Фрэнсис Фукуяма уже заявил о «конце истории», в 1989 году был сформулирован Вашингтонский консенсус о пользе экономической глобализации, а в 1994 году основана Всемирная торговая организация (ВТО).

Всего несколько лет спустя в мексиканском Канкуне я вместе с сотнями других демонстрантов стояла перед заграждениями, за которыми на конференции ВТО встретились министры 146 стран, чтобы, в частности, обсудить последствия глобализации для торговли сельскохозяйственной продукцией. В качестве представителя Союза охраны окружающей среды и природы Германии я приехала, чтобы выразить свой протест, потому что, как и многие другие, видела, что глобализация в том виде, в каком она до сих пор осуществлялась, наносила большой ущерб окружающей среде. Она была весьма полезна большим корпорациям из северной части мира, но губительна для мелких производителей. Жители Юга ощущали вред куда сильнее, чем фермеры Севера, которых поддерживали субсидии. Во время самого массового из сопровождавших конференцию протестов всего в нескольких метрах от меня один из демонстрантов залез на ограждение и на глазах у всех воткнул себе в грудь нож.

Мы все испытали шок.

Как я позже узнала, этого человека звали Ли Кён-хэ, он был 56-летним фермером из Южной Кореи, где его считали кем-то вроде гуру устойчивого сельского хозяйства. На своей образцовой ферме он разводил в основном крупный рогатый скот и преподавал студентам дружественное природе животноводство, пока южнокорейское правительство не открыло границы для импорта говядины и рынок не оказался завален дешевым австралийским мясом. С ним Ли Кён-хэ конкурировать не мог. Банк забрал его ферму и землю – как и у многих других его соотечественников. Ли Кён-хэ снова и снова пытался привлечь внимание к происходящему, и вот он приехал в Мексику, чтобы ухватиться за то, что казалось ему последней возможностью продемонстрировать последствия такой политики.

И что же произошло?

Что эта история может рассказать о нашей современной жизни, о взаимосвязи государства, рынка и общего блага?

За те 30 лет, что прошли после распада Советского Союза, мир изменился сильнее, чем когда-либо раньше. Для достижения стратегических целей глобализации национальное законодательство многих стран подверглось изменениям, и были созданы новые международные механизмы обеспечения безопасности для инвестиций и транзакций. Возникли глобальные цепочки создания ценности, которыми управляет горстка гигантских концернов. Например, сейчас в сфере торговли сельхозпродукцией пять компаний контролируют около 70 % импорта и экспорта [ ^[48] ]. Рыночная стоимость этой пятерки превышает ВВП многих стран [ ^[49] ]. Больше всего стоят цифровые корпорации, которым особенно легко перенести свой административный центр туда, где их ждут самые благоприятные условия – не только удобная инфраструктура, но прежде всего низкие налоги и высокие субсидии. Мы уже отмечали это в главе «Люди и поведение»: конкурентоспособность, которая сначала воспринималась как инструмент сравнения фирм между собой, теперь используется ими для оценки стран. Компании, которые могут себе это позволить, сравнивают трудовые нормы, социальные отчисления, нормативные акты и экологические стандарты, имеющиеся в разных концах света. Теперь есть юридические фирмы, специализирующиеся на подаче от имени частных компаний жалоб на государственную экологическую или социальную политику, которая мешает им получать доход, запланированный при принятии инвестиционных решений.

Олигополисты – лидеры рынка, разделившие с несколькими немногими конкурентами сферу предложения, – действуют в международных масштабах, а государства вынуждены ограничиваться национальным уровнем и защищать разместившиеся в них корпорации, ибо не могут позволить себе потерпеть крах. Они «слишком велики, чтобы разориться». В последний раз в этом можно было убедиться в 2008 году, когда во время финансового кризиса крупные банки спасали за счет миллионов налогоплательщиков, потому что в противном случае обрушилась бы вся глобальная финансовая система. Тирания малых решений превратилась в тиранию больших игроков.

Как могло государство, которое в идеале является представителем интересов своих граждан и гарантом общего блага, занять такую оборонительную позицию?

При изучении того, как рынки создают баланс между спросом и предложением, в основных современных политэкономических моделях учитываются только два участника: производители, то есть компании, и потребители, то есть домохозяйства. Государство здесь вообще не фигурирует – или же только как покупатель. А между тем правила и стимулы, с помощью которых государство организует или может организовать производство товаров и услуг, оказывают на предложение по меньшей мере такое же сильное влияние, как и спрос. Удивительно, но эта урезанная картина формирует и текущую политическую дискуссию о том, кто и как уполномочен действовать. В этих обсуждениях постоянно всплывают три утверждения, которые в действительности представляют собой всего лишь предположения или даже предрассудки.

Вот они:

Государственное регулирование (которое также называют регуляторной политикой) сдерживает внедрение инноваций, а значит, и прогресс.

Рынок и частные предприятия всегда находят лучшие решения, чем государство, и поэтому их деятельность нельзя ограничивать.

Запреты ограничивают свободу участников рынка, в частности потребителей.

Давайте рассмотрим эти допущения по порядку.

Мариана Маццукато, о которой мы уже говорили в связи с историей идей, лежащих в основе понятия ценности, несколько лет назад в своей удивительной книге «Государство-предприниматель: Развенчание мифов о противостоянии государственного и частного секторов» (The Entrepreneurial State: Debunking public vs. private sector myths) изучила взаимосвязь между государством и рынком в области значимых инноваций. Автор показала на примере Apple, одной из самых дорогих компаний в мире, что многие технологии, на которых основывается успех ее важнейшего продукта, айфона, – интернет, GPS, сенсорный экран, мощный аккумулятор или голосовая система Siri, – появились в результате фундаментальных исследований, проведенных на государственные средства. Легендарный глава компании Стив Джобс мог быть гением маркетинга, а его сотрудники – титанами дизайна. Но в сфере технологий они прежде всего просто объединили те вещи, которые уже существовали, потому что государство активно поддерживало их создание. «Отважный инициатор нововведений» – вот как Маццукато называет государство.