Безопасный для меня человек - читать онлайн книгу. Автор: Чхве Ынён cтр.№ 38

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Безопасный для меня человек | Автор книги - Чхве Ынён

Cтраница 38
читать онлайн книги бесплатно

От нее пахло алкоголем. Как только Мичжу села рядом, Чуна крепко схватила ее руки. Ее лицо исказилось в странной улыбке.

– Ким Мичжу, ты…

Она больно сжимала руки Мичжу. Чуна была пьянее, чем казалось. Мичжу отстранилась и попыталась высвободиться.

– Отпусти, потом говори.

Чуна ослабила хватку и посмотрела Мичжу в глаза. Вероятно, не так давно она ездила на учения: ее щеки загорели, а нос облез до красноты. Ее лицо теперь выглядело как раньше, будто с него спала украшавшая его маска. «Да, вот это ты», – подумала Мичжу. Она скучала по этому лицу, но, когда наконец оказалась перед ним, ей стало страшно.

– Так ты пошла в военные, – вырвалось у нее.

– Когда я поступала в военную академию, тебе было все равно.

– Ты ведь сама меня избегала! – тоска, которую она старалась запрятать подальше, прорвалась наружу обидой.

Мичжу услышала громкий стук своего сердца.

– Я не хотела тебя видеть. Твое лицо, – пристально глядя на Мичжу, произнесла Чуна.

На глаза навернулись слезы, но Мичжу не хотела терпеть поражение и пыталась подобрать слова, которые могли сделать больно Чуне.

– Еще бы, ведь только я знала, что ты сказала Чинхи, – на самом деле у нее были и другие мысли.

– А что я сказала? Что?

– Ты и сама знаешь, – Мичжу никогда не думала, что произнесет это.

Слова Чуны о том, что она не хотела ее видеть, разбили сердце Мичжу на осколки, которые теперь торчали наружу острыми краями.

– Ага. Знаю. Ты винишь меня. Типа, она умерла из-за меня, да? Так скажи прямо, что так смотришь? Твой взгляд… Знаешь, как дерьмово мне было от твоего взгляда?

– Я никогда не считала, что только ты виновата. Это наша, наша вина! Поэтому я хотела открыто поговорить с тобой.

– И что, хотела обняться и порыдать? Наша вина? Да она из-за тебя умерла! Ну ты и стерва!

– Не бросайся такими словами. Не говори так, будто я какой-то мусор, ты… Я…

– Ты знаешь, с каким лицом ты смотрела тогда на нее? С таким презрением, будто она вообще не человек!

– Потому что я не знала! Не знала!

– Да что изменится, даже если ты это признаешь? Она оживет? Для тебя все это, похоже, легко. Прости, Чинхи, плак-плак! И она, конечно, простит. В твоей картине мира ведь все просто. Такой ты человек, – в глазах Чуны пылал искренний гнев. – Ты вечно косила под дуру. Нет, ты была просто лицемеркой! Тебя волновало только то, что о тебе подумают окружающие. Ты хоть раз думала о других, а не о себе самой?

– А как насчет тебя?

– Меня-то? Ну, я рада уже тому, что я не ты. Не такой человек, как ты.

– Теперь тебе легче от твоей жестокости?

– Не смеши! Разве не ты здесь самая жестокая?

– Ты… Ты ничего не знаешь! Думаешь только о собственных ранах и даже не знаешь, сколько боли ты мне причинила. Ты всегда была такой! Ты причиняешь людям боль! Ты ломаешь людей!

Чуна глубоко вдохнула. Она собиралась что-то сказать, но ее собственное прерывистое дыхание мешало ей произнести слова. Схватившись обеими руками за скамейку, она рыдала. Ее тело вздрагивало от сухих коротких всхлипываний.

– Ты, Мичжу, ты, Чинхи, ты…

Пока она пыталась выплюнуть слова, которые никак не собирались в предложение, Мичжу встала. Съежившаяся на скамейке Чуна выглядела крохотной.

– Давай никогда больше не встречаться. – Мичжу била дрожь.

Из стиснутых губ вырвался стон. Мичжу направилась прочь с площадки, свернула из переулка и пошла вдоль широкой дороги. Сквозь темноту пронесся спешивший в гараж автобус. Мичжу шагала по дороге. Слезы никак не останавливались. Дойдя до стоянки автобусов, она остановилась перед ней и стала плакать.

Мичжу не знала, какими глазами она смотрела на Чинхи в тот день. Но она не забыла, что творилось в ее душе. Чуна была права. Взгляд Мичжу был более безжалостным, чем слова Чуны. Мичжу больше не могла этого отрицать. Она стояла у гаража, пока не заехал последний автобус.


– Чонын, – позвала меня Мичжу. – Я подумала, что ты сможешь меня выслушать.

Я не стал спрашивать, зачем она рассказала мне эту историю. Я боялся даже представить, как холодно и тяжело было Мичжу до того, как она набралась смелости с кем-нибудь поделиться.

Только вдруг вспомнились упавшие мне на плечо слезы Мичжу давно, когда мы были вместе. Мичжу держала меня за руку и, казалось, спала, уткнувшись в мое плечо, но ее тело едва заметно вздрагивало. Тогда я ничего не спросил. История, запертая внутри Мичжу, история, которая вызывала дрожь в ее теле и заставляла плакать, – возможно, именно ее я сейчас услышал.

В тот день Мичжу сказала шаману:

– Вы ее знаете? Как вы можете знать ее, если ее не знала даже я? Вы ничего не знаете, ничего!

О чем они говорили до этого, я не слышал, но после этих слов Мичжу выбежала на улицу. Даже после шума, который она подняла, взгляд смотревшего на Мичжу шамана был печальным. Может быть, она просто не смогла стерпеть жалость в его глазах. Ведь иногда, глядя на других, мы чувствуем непреодолимую грусть. Так и я забываю о том, что грусть, которую вызвала во мне твоя история, может уязвить тебя еще сильнее.

Слова Мичжу и взгляд смотревшего на нее шамана что-то перевернули внутри меня. В свои двадцать я не понимал, почему так увлекся ей, а Мичжу говорила, что мной двигала жалость. Она сказала, что мое сочувствие к ней чудовищно, поэтому нам лучше расстаться. Повод для расставания был совершенно мне непонятен, но на понимание некоторых вещей может уйти и больше десяти лет. Что еще могла сказать Мичжу тем, кто ее жалел?

«Не ищи утешения у созданий божьих, – говорил мой наставник, когда я стал монахом. – Подойди к алтарю. Поговори с Богом». Отчасти его слова были верны, поэтому я решил доверить свое существование Богу. Присутствие Бога несомненно давало утешение, о котором он говорил. Но все же…

Были такие ночи. Ночи, когда хотелось опереться на человека. Ночи, когда хотелось открыть и показать свою душу другому божьему созданию – тому, кто может неправильно меня понять, посмеяться надо мной, осудить или использовать, тем самым расстроив меня и причинив боль. Были ночи, когда я тихо рассказывал своему Богу, что существуют души, которые может спасти только разговор с другим человеком.

Мы допиваем остатки чая и берем сумки. Мы больше не говорим ни об искуплении и наказании, ни о рае и аде, ни тем более о любви. Мы открываем дверь и выходим на улицу. Каждый достает свой зонт, мы прощаемся и расходимся в разные стороны. Каждый – в свою.

По мановению рук

Хеин столкнулась с Чонхи после шестого митинга, когда было особенно холодно.

Ее взгляд привлек англиканский собор по дороге на станцию «Сичхон». Он мягко подсвечивался сиянием вечерних фонарей, и Хеин остановилась полюбоваться этой картиной.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию