Безопасный для меня человек - читать онлайн книгу. Автор: Чхве Ынён cтр.№ 36

– Хорошо, что ты тоже так думаешь, – сказала Чуна.

– И я тоже, – тихо, чтобы они не слышали, произнесла Мичжу.

Они фотографировались под школьной вишней. Устраивали весенние прогулки и гуляли по району Мёндон на обратном пути. После промежуточных тестов ездили покупать джинсы и футболки на рынок Тондэмун и вместе валялись на школьной крыше. Завели совместный дневник и иногда даже успевали писать в него все трое в один день. По выходным отправлялись в торговый район, где ели удон, а если были деньги, играли в игровые автоматы или шли в караоке. И, нацепив на головы флуоресцентные желтые, красные, синие парики и хохоча друг над другом, обязательно фотографировались в модных в то время будках с моментальными фото. Даже вдоволь навеселившись, они не хотели расставаться и шли домой к Чуне, смотрели телевизор, ели то, что она приготовит, и вместе ложились спать.

Когда из троих в одном классе остались только они вдвоем, Мичжу смогла узнать Чинхи чуть лучше. Вопреки ее внешнему равнодушию, Чинхи была очень чуткой. Наверное, потому что чужие переживания она считала не менее важными, чем свои. Она не требовала осторожного отношения к собственным чувствам, а прятала их: «Если тебе комфортно, то неважно, что некомфортно мне». Мичжу помнит ее залитое краской лицо, ее закусанную губу, когда она слушала собеседника, даже если это было что-то совсем незначительное.

Когда Чинхи спала, положив голову на парту, когда она гуляла по школьному двору или пальцами крутила шариковую ручку, Мичжу думала, что знает ее. «Ты стараешься никому не сделать больно. Но это невозможно». Рядом с Чинхи в сердце Мичжу постепенно расцветало спокойствие. «Ты безопасный для меня человек».

То время было самым счастливым в жизни Мичжу. Ее счастье было возможно потому, что она ничего не знала о Чинхи. Она не догадывалась, как страдала Чинхи, и была счастлива настолько, насколько велико было ее заблуждение.

В семнадцатый день рождения Чинхи они втроем пообедали в Бургер Кинге и пошли к стадиону перед культурным центром. Усевшись на трибуне, Чуна и Мичжу спели Чинхи поздравительную песню. В тот день они на удивление много смеялись, болтали еще оживленнее, чем обычно, шумели громче, чем всегда, и никак не хотели расходиться. Тени становились длиннее, и, хоть на часах было всего шесть, все вокруг погрузилось в сумерки.

– Мне нужно вам кое-что рассказать, – произнесла Чинхи, глядя на стадион. – Я подумала и решила: что бы я ни сказала, вы меня поймете. Поэтому…

– Что? – Чуна перебила Чинхи. – Что, что? Быстрее выкладывай! – торопила она.

– Я думала, что никогда не смогу это сказать… Но все-таки решилась. Потому что не хочу вас обманывать.

В темноте ничего не было видно, но Мичжу подумала, что в тот момент щеки Чинхи покраснели. Казалось, Чинхи собирается сказать что-то особенное, и Мичжу всей душой желала, чтобы она этого не делала. После значительной паузы Чинхи произнесла:

– Мне нравятся девушки.

– В смысле? – переспросила Чуна.

– В общем, я лесбиянка.

– Чинхи, ты? – переспросила Чуна.

– Да.

– Буэ-э, – Чуна изобразила тошноту и засмеялась. – Хватит разыгрывать! Думаешь, я поверила? – снова засмеялась Чуна, но Чинхи молча покачала головой.

– Чуна, я не шучу. Я долго думала и решила сказать вам. Я – такая, – тихо произнесла она.

Я – такая… Чинхи держала руку на груди слева. Будто пыталась закрыть дыру и не дать чему-то выплеснуться наружу.

Глядя на нее, Мичжу потеряла дар речи: никто и никогда не объяснял ей, как вести себя в такой ситуации. Мичжу не знала, что ответить съежившейся Чинхи, все так же держащей ладонь на груди.

– Мичжу, скажи тоже что-нибудь. Хватит просто пялиться, что-нибудь скажи! – повернулась к ней Чуна.

– Я… Я…

Если бы только путешествия во времени были возможны, Мичжу всем сердцем пожелала бы вернуться в тот момент. «Спасибо, что поделилась, я поддержу тебя, я не сделаю тебе больно и не заставлю быть одинокой», – сказала бы она. Но вместо этого Мичжу буркнула что-то невнятное и больше ничего не смогла из себя выдавить.

– Это отвратительно! – бросила Чуна и встала.

Мичжу помнит, как отдалялся ее силуэт с рюкзаком за спиной.

Чинхи вытерла слезы со щек тыльной стороной ладони и посмотрела на Мичжу. Совсем детское лицо – можно было запросто поверить, что ей одиннадцать, а не семнадцать. На нем не было той особенной живости, присущей остальным ровесникам. С ее бесконечно детского лица смотрели глаза старухи.

Мичжу не могла подобрать слов и мяла в руках подол школьной юбки. Она знала, что так называемые «лесбиянки» существуют, но всегда думала, что находятся они где-то далеко. Мичжу была уверена – Чинхи ошиблась насчет себя. А если по правде, Чинхи просто не должна была быть одной из «таких».

– Ты же знаешь, Чуна любит нагрубить, – произнесла Мичжу.

Чинхи молча смотрела на стадион.

– Но все-таки, ты это серьезно?

Чинхи потрясла головой, будто ее бросило в дрожь от такого вопроса.

Даже не глядя в сторону Мичжу, Чинхи взяла сумку и пошла к автобусной остановке. В любой другой день они поехали бы вместе, но сегодня Мичжу почему-то не захотелось, и она соврала, что ей нужно зайти к бабушке. Чинхи все так же молча шла вперед.

– С днем рожденья! – крикнула Мичжу ей вслед. – До завтра!

Чинхи словно ничего не слышала, не оборачивалась и просто медленно удалялась от нее. На ее сером рюкзаке висел пластиковый брелок – рамка с их фотографией втроем. Этот маленький кусочек пластика покачивался при каждом шаге Чинхи.

Мичжу получила все утешение, которое должна была получить. Классный позвал Мичжу отдельно, лично сообщил о Чинхи и даже предложил отдохнуть дома столько, сколько ей потребуется. Мичжу была и на прощании, и на похоронах. Когда она вернулась в школу, все одноклассники сочувствовали ее боли. Даже родители Мичжу изо всех сил старались утешить дочь. В глазах других Мичжу была «бедняжкой», потерявшей лучшую подругу. Записки Чинхи не оставила.

Многие воспоминания о тех днях стерлись. Некоторые моменты всплывали в памяти редкими стоп-кадрами, но даже они были размытыми. Мичжу помнила, что ее часто тошнило, что терпеть чужие взгляды было невыносимо, что даже при мысли о том, что она дышит одним воздухом в классе с другими, ее прошибал холодный пот. Все хотели разузнать у Мичжу о той Чинхи, которая была им незнакома. Они верили, что уж Мичжу-то точно сможет объяснить им ее смерть. Сначала осторожно, потом вполне открыто они расспрашивали ее о Чинхи. «Наверное, и Чуну все мучают такими вопросами», – думала Мичжу.

Чуна избегала Мичжу. И в траурном зале, и в автобусе по дороге в крематорий, и в самом крематории – везде. Пока шла кремация, Чуна, склонив голову, стояла у стены. Мичжу встала рядом, но Чуна не пошевелилась.

– Чуна.