Ложная память - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 41

— Я боюсь. Я здесь совершенно одинока.

— Ты не одинока, — заверила Марти; ее голос начал срываться, он теперь не просто дрожал, она уже начала заикаться и взвизгивать. — Я не позволю тебе быть одинокой. Я перезвоню тебе.

— Марти…

— Я подумаю об этом, хорошо обдумаю…

— …если что-то происходит…

— …вычислю, что лучше всего сделать…

— …если со мною что-то происходит…

— …я перезвоню тебе…

— …Марти…

— …скоро перезвоню тебе.

Она повесила трубку и в первый момент не могла заставить себя выпустить ее, настолько занемели пальцы. Когда же наконец она смогла их расслабить, кисть осталась полусогнутой, как будто все так же держала призрачную трубку.

Отцепляя пальцы от ящика, Марти содрогнулась: всю ее правую руку пронзил судорожный спазм. На внутренней стороне фаланг пальцев, словно в мягкой глине, четко отпечатался след от ручки, а кисть болела так, словно красная вмятина в плоти задела и лежащие под нею кости.

Она попятилась от ящика. И пятилась до тех пор, пока не уперлась спиной в холодильник. Внутри негромко звякнули стукнувшиеся одна о другую бутылки.

Одна из них была полупустая бутылка «Шардоннэ», оставшаяся после вчерашнего обеда. Винная бутылка сделана из толстого стекла, особенно в основании, где отлита перевернутая воронка, вокруг которой собирается осадок. Твердая. Тупая. Удобная. Ею можно размахнуться, как дубинкой, и расколоть чей-нибудь череп.

А разбитая винная бутылка может стать совершенно убийственным оружием. Ее нужно держать за горлышко, направив вперед острые осколки. Вонзить их в лицо ничего не подозревающего человека, пронзить ему горло.

Удары сердца Марти, отдававшиеся во всем теле, казалось ей, звучали громче, чем грохот двери, которую захлопывает нетерпеливая рука.

— Анализ мочи не может солгать, — сказал доктор Донклин.

Валет на своем сторожевом посту около двери поднял голову и встряхнул ушами, как будто соглашался с ним.

Скит, к которому теперь были подключены провода электрокардиографического аппарата, все так же пребывал во сне, настолько глубоком, что казалось, будто все жизненные процессы в нем приостановились, как после глубокого охлаждения организма.

Дасти наблюдал за зеленым узором, рисовавшимся в окошке осциллографа монитора сердечной деятельности. Пульс его брата был медленным, но ровным, без всяких признаков аритмии.

Клиника «Новая жизнь» не являлась ни больницей, ни диагностическим центром. Однако из-за изощренной сообразительности и наклонности к саморазрушению многих ее пациентов в ней по необходимости имелось сложное и совершенное оборудование, с помощью которого можно было провести быстрый и достаточно точный анализ телесных жидкостей на предмет наличия в них наркотиков.

Анализы крови Скита, взятые у него при поступлении, показали, из чего состоял тот химический коктейль, с которого он начал день: метамфетамин, кокаин, ДМТ. Мет и кокс были возбуждающими препаратами, а ДМТ — диметилтриптамин — синтетическим галлюциногеном, близким к псилосибину, который, в свою очередь, являлся кристаллическим алкалоидом и добывался из гриба Psilocybe mexicana. Такой завтрак явно был не так полезен, как овсянка и апельсиновый сок.

Исследование самого последнего анализа крови, взятого в то время, когда Скит погрузился в свой похожий на кому сон, еще не было закончено. Однако анализ взятой катетером мочи показал, что в организм не поступило никаких новых наркотиков, да к тому же и метамфетамин, и кокаин, и ДМТ успели в значительной степени разложиться в организме. По крайней мере, в настоящее время он уже не увидел бы ангела смерти, который уговорил его спрыгнуть с крыши дома Соренсонов.

— То же самое мы увидим и в повторном анализе крови, — предсказал Донклин. — Потому что так оно и есть, моча не лжет. Или, как говорят неспециалисты, пи-пи — правду говори, или же струя не гнется.

Дасти подумал, что интересно, была ли эта непочтительная манера поведения у постели больного свойственна этому врачу, когда он имел свою собственную практику, или же он принял этот стиль уже после отставки, поступив на службу в «Новую жизнь».

Моча была также исследована на мочевые цилиндры, альбумин и сахар. Результаты не подтвердили наличия диабетической или уремической комы.

— Если новый анализ крови ничего не прояснит, — сказал доктор Донклин, — то мы, вероятно, предложим перевести его в больницу.

* * *

В холодильнике, к которому прислонилась Марти, постепенно замирал перезвон стекла.

От боли в сведенных судорогой руках у нее на глазах выступили крупные слезы. Она размазала их рукавами блузки, но тем не менее перед глазами у нее все продолжало расплываться.

Ее пальцы были согнуты, как будто она пыталась вцепиться в противника или удержаться на ненадежном выступе. Сквозь соленую пелену слез ее собственные руки казались ей угрожающими руками демона из кошмарного сновидения.

Возникшее перед мысленным взором и никак не желавшее тускнеть видение винной бутылки с отбитым донышком настолько напугало ее открывшейся вместе с нею тягой к насилию, проявлением ее неосознаваемых намерений, что она не могла пошевелиться, как парализованная.

Действовать. Так ее наставлял отец. Одна надежда — на действие. Но она была не в состоянии ясно мыслить, проанализировать, а потом обдуманно выбрать верный и наиболее эффективный путь действия.

Но, так или иначе, она действовала, потому что в противном случае она лежала бы на полу, сжавшись в комок, как какая-нибудь мокрица, и оставалась бы в такой позе до тех пор, пока Дасти не вернется домой. А к моменту его прихода она бы настолько глубоко ушла в свою столь неприятную новую сущность, что уже никогда не смогла бы распрямиться.

Итак, теперь набраться решимости. Оттолкнуться от холодильника. Пересечь кухню. Подойти к шкафу, от которого она отступила лишь несколько секунд тому назад.

Пальцы стискивают ручку. Клик-клик. Ящик выдвигается. Сверкающие ножницы.

Марти чуть не сдалась, увидев сверкающие лезвия, чуть не растеряла всю свою хрупкую решимость.

Действовать. Вон их из шкафа вместе с проклятущим ящиком. Прочь! Это труднее, чем она ожидала.

Скорее всего, ящик не был на самом деле настолько тяжелым, каким казался Марти; он был тяжел лишь потому, что для нее ножницы обладали куда большим весом, нежели тот, что измерялся в граммах. Психологическим весом, моральным весом, весом устремленной к злу цели, скрывающейся в стали.

Теперь к открытому черному ходу. Там стоит мусорный бачок.

Она держала ящик на вытянутых руках, намереваясь вытряхнуть все его содержимое в бак. Но по дороге ножницы сталкивались с другими предметами, и этот звук так ее встревожил, что она бросила в бак весь ящик вместе с его содержимым.