Держава Тевтонского ордена - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Акунов cтр.№ 126

Из вышеизложенного со всей очевидностью явствует, что опричный орденский замок Иоанна являлся своеобразной копией эсхатологического Града Божия, описанного в Откровении Иоанна Богослова под названием «Нового (Небесного) Иерусалима». В описанном в Апокалипсисе Небесном Граде не было западных ворот (поскольку в грядущем Царстве Божием не будет заката солнца). А в восточные ворота Небесного Града мог войти только Царь Славы, то есть Бог – еще один важнейший элемент сходства Опричного Замка с Небесным Иерусалимом.

В Небесном Граде отсутствует Храм, ибо Бог присутствует в нем непосредственно – вот и объяснение необычной архитектуры церкви без покрытия, построенной по приказу Иоанна Грозного за восточной стеной опричного замка. В «лицевых» (иллюстрированных) Апокалипсисах как описываемой, так и более ранней эпохи небесный Град Святых изображался точно так же – в виде крестообразной церкви без покрытия. А украшавшие ворота опричного замка львы и орел символизировали небесные ангельские силы (а орел, по толкованию Андрея Кесарийского – еще и «наказание нечестивых»).

По уставу опричного орденского братства, учрежденного Грозным Царем по рекомендациям ливонских рыцарей, все «кромешники» были обязаны «выводить государевых изменников» и охранять священную особу монарха – учредителя их опричного ордена. Наряду с этой «военно-рыцарской» стороной деятельности опричников налицо была, однако, и духовно-монашеская сторона.

Царские опричники составляли как бы «монастырскую братию», настоятелем которой был сам Верховный магистр опричного ордена – он же Царь, ниже которого в орденской иерархии стоял отец-параклисиарх (упоминавшийся нами выше Малюта Скурлатов-Бельский). Количество опричных «псов-рыцарей» было строго определенным (сначала триста, затем шестьсот, и, наконец, – так называемая «ближняя тысяча»).

Перед зачислением в «кромешный» орден кандидат проходил строжайший отбор, в ходе которого исследовался весь его род, проверялись семейные связи, имена всех, с кем он был породнен, знаком или дружен – совсем как в военно-монашеских, рыцарских и династических орденах тогдашнего Запада, с присущими им тайнами, эмблемами и ритуалами. Данный несомненный факт, кстати, начисто опровергает широко распространенное (но от того не менее ошибочное) представление, будто Царь Иоанн Грозный, якобы, набирал своих опричников из людей «низкого (подлого)» происхождения. Естественно, среди «кромешников» преобладали выходцы из мелкопоместного, или вообще безземельного дворянства – но точно так же обстояло дело и в Тевтонском ордене, да и в других военно-монашеских братствах!

«Кромешники» принимали особое посвящение наподобие монашеского пострига, приносили присягу и обеты, регламентировавшие – как в западных духовно-рыцарских орденах! – образ жизни и дисциплину членов опричного ордена, и, в частности, строго запрещавшие им общение с семьями и «не опричными» родственниками – как настоящим монахам!

Как уже говорилось выше, в рядах царских опричников, ходивших в церковь, согласно «Истории государства Российского» Николая Михайловича Карамзина в «черных ризах с длинными шлыками» (т.е. с остроконечными капюшонами) было немало иностранцев, преимущественно ливонцев и вообще немцев. Опричники, подобно рыцарям-монахам других военно-духовных орденов, носили (в боях и походах – поверх доспехов) уставное форменное облачение – черные кафтаны из грубой ткани, напоминавшие монашеские подрясники, и скуфьи – черные монашеские шапки, а также особые орденские знаки – метлы на кнутовищах и собачьи («песьи») головы у седел (впрочем, иногда метлы носились у седла, а не на кнутовище, а собачьи головы, судя по описаниям современников, носились не у седла, а подвешенными к конской шее, вместо бахмар). Сохранились упоминания и о том, что царские «кромешники», кроме скуфеек, носили на головах черные «шлыки», то сеть остроконечные капюшоны (что, вероятно, делало их еще более похожими на членов монашеских орденов христианского Запада).

Как писал, Карамзин, «Царь дал им тафьи, или скуфейки, и черные рясы, под коими носили они богатые, золотом блестящие кафтаны с собольею опушкою, сочинил для них устав монастырский, и служил примером в исполнении оного».

Символика опричного орденского братства – собачья голова и метла, привязанные к седлу – использовалась в «кромешном» обиходе повсеместно. В изданной в 1572 г. в германском имперском городе Франкфурте-на-Майне на немецком языке брошюре об опричнине был, со слов очевидцев, описан въезд Грозного Царя в Москву после возвращения из Новгородского похода, закончившегося полным разгромом «псами-рыцарями» Иоанна Васильевича некогда великого Новгорода. Впереди войска ехал опричник на коне, нагрудный доспех которого (а не седло! – В.А.) был украшен свежеотрубленной головой большого английского пса. За ним ехал сам Царь Иван Грозный, также сидевший на коне, у которого на груди (опять-таки не у седла! – В.А.) была большая серебряная песья голова, устроенная так, что при каждом шаге коня пасть пса, открываясь, громко лязгала зубами.

Интересным представляется вопрос, всегда ли опричники носили на шеях своих коней свежеотрубленные собачьи головы (ведь последние через определенное время неизбежно начинали бы подвергаться естественному процессу гниения). Не гонялись же «кромешники» по всей округе за бродячими собаками! Можно, разумеется, предположить, что в распоряжении «псов-рыцарей» Грозного Царя постоянно находился определенный запас живых собак, обезглавливаемых по мере надобности, но данное предположение представляется нам, в силу целого ряда причин, достаточно сомнительным. Скорее всего, подвешиваемые опричниками к шеям коней песьи головы предварительно каким-то образом препарировались, чтобы воспрепятствовать процессу гниения или совершенно исключить его. Или же речь шла об искусственных собачьих головах (например, изготовленных из металла или из каких-либо иных материалов – скажем, из дерева). Думается, что этот весьма интересный вопрос еще ждет своих исследователей.

Черный цвет орденских зданий и облачений невольно наводит на ассоциации между народным прозванием царских опричников – «кромешниками» («опричь» значит «кроме») в рамках иного ассоциативного ряда («кромешники» – «тьма кромешная», «ад кромешный»). А то, что их черные монашеские одеяния были подбиты овчиной, наводит на ассоциации с днем Страшного Суда, когда Грозный Судия отделит овец (праведников) от козлищ (грешников). Что же касается песьих (собачьих) голов, подвешенных к шее коня каждого опричника, то на дошедших до нас «лицевых» Апокалипсисах описываемых времен «Гоги и Магоги» – предводители приспешников Антихриста – изображались людьми с собачьими (песьими) головами. Таким образом, отрубленные песьи головы, подвешенные к шеям коней опричников как бы в качестве трофеев, могли, кроме готовности «кромешников» беспощадно, по-собачьи, «грызть врагов Государевых», означать еще и победу над «слугами антихристовыми», триумф Христова воинства над воинством сатаны. Но это уже тема отдельного исследования…

Опричная символика весьма напоминала символику католического монашеского ордена доминиканцев, члены которого выполняли в странах католического Запада функции инквизиторов. Названный в честь святого Доминика – обличителя еретиков-катаров – он был позднее (по созвучию!) переосмыслен своими членами как орден «псов Господних» лат.: «Домини канес» (Domini Canes). Единственное различие между эмблемами Доминиканского монашеского ордена и опричного военно-монашеского ордена Иоанна Грозного заключалось в том, что собачья голова на гербе доминиканцев держала в пасти не опричную метлу, а факел – в знак того, что «псы Господни» просвещают мир светом истинной веры и в клочья рвут ее врагов – и масличную ветвь (в знак того, что несут мир всем добрым христианам, которым их нечего опасаться).