Гунны – страх и ужас всей Вселенной - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Акунов cтр.№ 103

Болгарский царь Симеон повелел переписать для себя «Хронографию» Малалы. Со староболгарского списка на Руси, в свою очередь, было сделано несколько списков на церковнославянском языке. Один из них, датируемый XVI в., хранится в московской Синодальной библиотеке. История жизни и смерти Аттилы изложена в нем, в нашем вольном переложении, следующим образом:

Царь Аттила явился из северных стран с большим войском, взял римские города и осадил Рим. Князь (Рима) имел писаную красавицу-дочь, вставшую на крепостной стене. Ей было 30 лет. Когда царь узнал, что девица «прекрасна лицем», т.е. весьма красива, он сказал: Если вы ее мне не отдадите, я разрушу ваш город Рим. И вот все градские правители с игумнами пришли к девице и стали умолять ее, говоря: Выйди сей же час к царю Аттиле, чтобы он не разрушил наш город Рим и чтобы наш город не погиб. Когда же девица сидела у его ног, у него, лежащего, пошла носом кровь. От этого он умер. Она же взяла его плащ и сообщила горожанам, как умер царь. А его мужи взяли его труп и пронесли его через Италию и Германию и погребли его в венгерской земле.

Из этой легендарной истории можно вычленить несколько исторических фактов:

1. Поход Аттилы в Италию в 452 г. и просьба римского папы пощадить италийский Рим;

2. Царевна Гонория, сестра (а не дочь) римского императора, на которой Аттила желает жениться;

3. Носовое кровотечение у Аттилы в брачную ночь (с присовокуплением ветхозаветного мотива Иудифи, отправляющейся к вражескому полководцу Олоферну и спасающей свой осажденный им город, убив врага, очарованного ее прелестями и опьяненного вином).

Т.е. хронист ничего не «выдумывает». Он учитывает даже факт не слишком юного возраста Гонории на момент посылки ею Аттиле обручального кольца и прихода «Бича Божьего» за своей нареченной. Поэтому она, хотя и «прекрасна лицем», но все-таки немного старовата (30 лет для сказочной царевны – возраст, прямо скажем, критический). Поскольку она, как добродетельная христианка, в отличие от кровожадной библейской Иудифи, не убивает Аттилу, то и забирает с собой не его голову, а плащ (надо думать, пропитанный кровью умершего деспота). Так сказать, в знак избавления родного города от смертельной угрозы. Труп Аттилы уносят не в гуннскую, а в венгерскую землю потому, что венгры-угры-мадьяры давно уже заняли место гуннов. Как территориально (поселившись, вместо гуннов, на равнине между Тиссой и Дунаем), так и исторически (вселяя в оседлые народы страх своими грабительскими набегами через много столетий после столь же страшных всем народам гуннов). Так произошло отождествление венгров с гуннами. В легендах и мифах такое случается.

Но вот в германском героическом эпосе в связи с Аттилой и его кончиной появился немаловажный мотив, не появлявшийся в рассказах античных историков и хронистов (за исключением мотива Иудифи). А именно – мотив отмщения, кровавой, кровной мести.

На тризне по Аттиле гунны пели: «Кто же примет это за кончину, когда никто не почитает ее подлежащей отмщению?». А что, если избранница Аттилы все же совершила над ним месть? В таком случае Ильдико (если она была не просто германкой, но бургундкой) встала бы в один ряд с Иудифью и Шарлоттою Корде!

Это может показаться уважаемым читателям преувеличением, но не существует, пожалуй, ни одного европейского народа, не участвовавшего, так или иначе, в создании образа Аттилы, вошедшего в средневековый героический эпос нашего континента. «В легендарно-историческом плане гуннский царь продолжает жить дальше в связи с Вальтером (Вальтером и Гильдегундой), Дитрихом Бернским и сказаниями о бургундах… С традиционно-исторической точки зрения эти сказания частично выходят далеко за пределы германского мира. Венгерские, старофранцузские, староиспанские, кимрские и иные свидетельства дополняют германские, так что генезис этих сказаний, связанных по своему содержанию с Аттилой, представляет собой чрезвычайно запутанную проблему, занимающую исследователей до сих пор» (Ганс Бек).

Опираясь на эти легенды, можно было бы написать еще одну книгу про гуннов. Книгу, которая, возможно, оказалась бы более интересной, с точки зрения судеб описанных в ней героев. Ибо герои легенд не только сражаются, но еще и любят, защищают свою любовь, свою честь, свой народ, спасаются бегством или возвращаются домой, как Одиссей-Улисс, из дальних странствий. По сравнению с пестрым ковром этих раннесредневековых сказаний, в который вплели свои нити неведомые нам сказители, певцы, поэты разных времен и народов, исторический образ царя гуннов представляется блеклым и монотонным. Возможно, именно разительное противоречие между художественным образом Аттилы и его исторически засвидетельствованной фигурой обепечило Аттиле столь долгую жизнь после смерти. Никто не соглашался признать его гибель смертью от естественных причин. И потому на помощь хронистам пришли сказители.

Во всяком случае, не был забыт мотив Ильдико, проливающей слезы у ложа мертвого Аттилы. Такие образы народная память не забывает. В «Песни о Нибелунгах» Ильдико-Гильда, оплакивающая мертвого Аттилу, превратилась в Кримгильду, оплакивающую убитых им бургундов. Притягательность подлинного места смерти Аттилы на территории Венгрии оказалась сильнее географических соображений. И бургундам, для того, чтобы погибнуть, в «Песни» приходится плыть вниз по Дунаю в самое сердце гуннской земли!

Все эти сюжеты развивались, разумеется, постепенно, образуя сложные переплетения, подобные, порою, лабиринту. Тем более, что иногда поэтам и сказителям на помощь приходили книжники, ученые, читавшие не только Иордана, Приска или там Кассиодора. Этим объясняются исторически правильные имена некоторых легендарных персонажей и многое другое. Так, например, в написанной на латыни монахом Эккехартом поэме о Вальтере (сыне царя аквитанских вестготов), Гильдегунде (дочери царя бургундов) и Гагене (знатном юноше-франке) – «Вальтариус ману фортис» («Вальтари, мощный дланью») – фигурируют юные германские заложники при дворе Аттилы, упоминаются выплата гуннам дани, отдельные германцы, занимающие высокие должности у гуннского царя. Все это – реальные исторические факты. Далее Гаген, затем – Вальтер (в англосаксонском варианте – Вальдере) с полюбившей его Гильдегундой совершают побег из ставки Аттилы. В одном фрагменте англосаксонского варианта сказания на возлюбленных нападают царь бургундов Гунтер (известный нам по «Песни о Нибелунгах») и Гаген (Хаген, превращающийся в «Песни о Нибелунгах» из франка в бургунда), которых Вальтер побеждает. В другом фрагменте утомленный боем Вальтер предлагает Гунтеру покончить дело миром и в обмен на освобождение отдать ему волшебный меч, выкованный кузнецом-колдуном Веландом – прообразом булгаковского Воланда -, служивший в свое время Дитриху и другим героям, но Гунтер не соглашается. В нордической «Саге о Тидреке (Дитрихе, Теодорихе)» Аттила («конунг Атли») женится на девушке по имени Эрка (на средневерхненемецком: Хельха, Хельга или Гельга, в «Эдде» – Геркия). Эрка – та самая гуннская царица Крека, которую мы запомнили, в описании Приска, окруженной прислужницами, занятыми рукоделием. Видать, слава о Креке докатилась до Туле-Исландии!

В германском эпосе воскресли к новой жизни также брат Аттилы Бледа (под именем Бледеля или Бледелина) и два великих варварских царя, правившие после Аттилы – гуннский отпрыск Одоакр (под именем Отахера), сын Эдекона-Эдики, и царь италийских остготов Теодорих Великий (Дитрих Бернский, т.е. Веронский). Фигурируют в сказаниях даже сыновья Аттилы – Эрнак и Эллак (исторические персонажи), наряду с легендарными сыновьями «Бича Божьего» – Эйтиллем, Орте, Ортлибом и Альдрианом.